Серебром за душу Звезды - стр. 7

Был ли смысл скрывать от него правду? Этот человек оказался единственным за долгое время, кто сделал для меня добро, пусть мог вскоре причинить и зло.

– У меня кровь трудно идёт. То есть… мало. Когда ранят… – Я вздохнула, разом позабыв от волнения все языки. – Или ударят… Синяки… их почти не видно.

– Говори на абдарийском, – посоветовал Юинэл. – Или какое наречие для тебя родное?

– Цуэкское.

– Тогда на нём, – кивнул капитан. – Омад, иди.

Мужчина поклонился и вышел, оставив на сундуке небольшую коробку, а я сказала по-цуэкски:

– Когда у меня порез или рана, я чувствую боль как обычно. Но кровь почти не идёт, и бывает даже, что она… светится, искрится…

Я понимала, что, если нарвусь на сумасшедшего, эти сведения причинят мне ещё большие страдания, чем за все предыдущие годы, когда жрецы проводили разные опыты… Но взгляд капитана казался мне такими сочувствующим! Ни разу не было, чтобы кто-то смотрел на меня так, как он: строго, но участливо, и даже почти нежно, хотя могла ли я распознать это чувство, не изведав его? Конечно, на Цуэке при храме были те, кто жалел меня, но со временем все они отдалились. Особенно после случая с малышом, которого я пыталась спасти со скалы и чуть не убила одним лишь прикосновением.

– Хм, – отозвался Юинэл. – Впервые слышу о такой магии.

– Это не магия, – сказала я, даже не пытаясь скрыть печаль. – Это проклятие. Тёмное, древнее, непобедимое.

Он сел на край постели и посмотрел на меня прямо.

– Ты причиняешь вред неосознанно?

– Да, но…

– Ты кого-нибудь лишала жизни?

– Не знаю, – едва слышно пробормотала я и снова спрятала лицо. – Не уверена... Когда нападали… пираты… Они не понимали… не хотели слушать…

Моих бессвязных бормотаний ему, как ни странно, оказалось достаточно.

– Знаю, – сказал он так, как будто и правда всё понял. – Вот, возьми. Чистая рубашка – будет такой же длинной для тебя, как туника. Ещё расчёска, и сейчас принесу воду для умывания. Мазь от ожогов на тебе сработает?

– Не знаю, – тихо сказала я, уже даже не понимая, на каком языке. – Спасибо тебе, Юинэл…

Нет, я всё-таки попала в загробный мир, и этот высокий, такой сильный, но удивительно заботливый капитан был моим проводником. Ну не мог он вести себя столь мирно и сдержанно! Мужчины либо относились ко мне с презрением, либо, осознав свою слабость – ненавидели. От Юинэла не исходили ни ненависть, ни равнодушие, ни болезненная жадность.

– Значит, мне можно остаться? – спросила я, когда он вернулся с тазом и небольшим стеклянным пузырьком. – Я могу работать. Могу готовить, убираться…

– Можешь, – кивнул он. – Мы решим, как лучше, но позже. Пока что приходи в себя.