Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение - стр. 15

Егорыч явился в праздничном костюме, от него несло одеколоном «Шипр», очевидно, сохранившимся с советских времен, и с чахлой елочкой с двумя поломанными внизу ветками.

– С праздником, Марго! Бери елку. Являться с пустыми руками как-то неудобно, вот я и принес. Елочки-то у тебя, поди, нет.

– Нет.

– Сойдет и эта.

Я наполнила трехлитровую банку водой и поставила туда елку. Все лучше, чем ничего.

Вечер проходил душевно. Мы расправились с курицей, выпили по паре рюмашек и сидели, распевая во все горло: «Каким ты был, таким ты и остался…»

Я выводила мелодию, подперев щеку рукой, Егорыч вторил мне, взяв октавой ниже, – наш дуэт вполне мог процветать в провинциальных кабаках, после пения сосед расчувствовался и высморкался в большой клетчатый платок.

– Хорошая ты баба, Маргарита, душевная. Не такая, как другие.

Под другими он явно подразумевал собственную жену.

Зазвонил телефон; я встала и с чувством поцеловала Егорыча в макушку, прикрытую редкими волосами.

– Все образуется, Егорыч, вот увидишь.

Едва я сняла трубку, как раздался Динкин вопль.

– Наконец-то. А то я звоню, звоню.

– Не слышала. Мы с Егорычем сидим и песенки распеваем. Хочешь, приезжай к нам.

– У меня Мишка пропал, – произнесла Динка громким шепотом.

– В смысле?

– Не знаешь, как люди пропадают? – рассердилась она. – Слушай, – она снова перешла на шепот. – Я просто схожу с ума.

– Как давно его нет?

– С Нового года.

– Он встретил Новый год и исчез? – уточнила я.

– Новый год мы встречали до четырех утра. Потом он лег спать, проснулся в девять и ушел. Сказал, что ему нужно к матери уехать. Она, мол, плохо себя чувствует и просила его навестить. Он уехал и… все, – закончила Динка, издав непонятный звук, который я квалифицировала, как прелюдию к истерике.

– Друзьям звонила?

– Естественно.

– Что?

– Ну ты же знаешь его друзей. Кто-то хихикал и говорил, что ничего не знает, кто-то наорал, что я беспокою людей в новогодние праздники, кто-то просто повесил трубку. До некоторых я не дозвонилась.

– А матери звонила?

– Да. Она сказала, что ни о чем его не просила и к ней он не приезжал.

– Может, врет? Прикрывает его? Ты сама говорила, что к тебе она относится – хуже не бывает. Так и не приняла тебя из-за Даньки. А Мишке все гудела, что взял женщину с ребенком. Старорежимная она женщина. Сейчас уже никто на это внимания не обращает. А она все время Мишку подзуживает и науськивает. Покоя вашей семье не дает. Дети-то где?

– Во дворе играют. Что им говорить – ума не приложу. Они уже пару раз спрашивали: где папа? Я ответила, что в командировку уехал. И что мне делать?