Сердце ворона - стр. 15
Нынче та ребятня давно разъехалась, кроме разве что Федьки да Галки, что нынче служат в «Ласточке» – на Болоте жили все больше старики. Впрочем, была причина, по которой станица не считалась забытой богом: здесь, в виду отдаленности от Тихоморска, имелось собственное почтовое отделение с телеграфом, которыми постояльцы «Ласточки» и пользовались в свое удовольствие.
Словом, «Ласточка» насчитывала девять номеров, и редкое лето они все не были заняты постояльцами.
Впрочем, лето 1909 года и было тем самым – редким. Еще в марте маме-Юле написал некий популярный художник, отдыхавший здесь в прошлом году и пришедший в восторг от местных красот. Он упросил придержать все девять номеров для него и его многочисленного семейства, но что получил охотное согласие. Юлия Николаевна даже на рекламные заметки решила в этот год не тратиться. Однако в апреле художник не приехал. Не приехал и в мае. Только в июне от него пришло короткое письмецо, задержанное, оказывается на почте: художник сообщил, что нашел другое место для отдыха, а у них, мол, дороговато для такой глуши…
Оттого в разгар сезона «Ласточка» и пустовала. Лишь два дня назад приехала сюда совершенно внезапно и без письменного уведомления некая состоятельная дама, назвавшаяся madame Щукиной. Дама эта заняла роскошный седьмой номер для себя и восьмой, поскромнее, для своей компаньонки. Успела с тех пор madame сперва очаровать весь немногочисленный персонал своей щедростью, а потом его же и замучить бесконечными капризами и придирками.
Нынешней же ночью – снова внезапно – в пансионат явились господа Ордынцевы. Сняли три номера, самых лучших в пансионате, и платили за все не скупясь.
Оставалось, однако, загадкой, какое отношения давешний Ларин знакомец, господин Харди, имеет к тем Ордынцевым…
* * *
С прической Лара не мудрила: переплела потуже светло-русую косу, подколола шпильками пряди у висков, что постоянно норовили выбиться, и, не взглянув напоследок в зеркало, бросилась за дверь, пока мама-Юля снова не послала за нею.
Для ужинов и обедов в пансионате имелась столовая, занимавшая изрядную часть первого этажа и соседствующая с большой гостиной да музыкальным салоном. Украшала столовую огромная люстра богемского стекла, выписанная из Европы еще папенькой Кона, а витражные окна во всю стену высотой выходили на персиковый сад, среди которого тянулась мощеная камнем дорожка и уводила к пляжу.
Но столовая – для ужинов, а завтракали да перекусывали господа по обыкновению в буфете на втором этаже, расположенном точно над столовой. Стаська, обрядившись теперь в нежно-голубое форменное платье с крахмальным передником, как раз накрывала чайный столик, когда, сдерживая сбитое бегом дыхание, туда степенно вошла Лара.