Сердце волка - стр. 25

Как это глупо.

Я вздохнула и опустила голову, не в силах ответить что-либо членораздельное.

Тогда он подошёл совсем близко, как тогда, в библиотеке, и, прикоснувшись кончиками пальцев к моему подбородку, заставил приподнять голову.

— Рональда, — сказал дартхари тихо, — постарайся понять своего отца. Он очень хотел бы, чтобы ты обратилась, но его предложение — не выход. Ты понимаешь?

Я кивнула.

— Что же касается меня…

Дартхари осторожно коснулся большим пальцем моей нижней губы, и я тут же потеряла способность дышать.

— Я просто считаю, что это неправильно.

Я сглотнула.

— Но у вас много детей от совершенно разных женщин…

— Ты верно сказала. — Он улыбнулся. — От женщин. А ты — девочка.

Кажется, у меня задрожала нижняя губа.

— Я, наверное, кажусь вам отвратительной…

— Ты ошибаешься. Никогда не берись судить о том, что о тебе думает кто-то другой.

— А что думаете обо мне вы?

— Я думаю, — дартхари осторожно погладил меня по щеке, — что тебе нужно расти и учиться. Ты торопишь время. Никогда не торопи время, Рональда.

Вожак давно не стоял так близко ко мне, и теперь я изучала его лицо… в который раз. Каждый раз я находила там что-то новое. Вот и сейчас я вдруг поняла: нечто общее было между дартхари Нарро и его первым советником, зорой Лирин, нечто общее в выражении глаз.

— Не торопить?..

— Да, Рональда. Время всё расставляет по местам. И лечит.

— Я тоже умею лечить, — буркнула я, наверное ещё раз доказав Вожаку, какой на самом деле ребёнок.

— Верно. Вы с ним союзники. И когда-нибудь вместе вылечите одну очень хорошую девочку с большим добрым сердцем.

— Кого? — Я нахмурилась, и дартхари улыбнулся.

— Тебя, Рональда.

Это был наш самый длинный разговор. И я помню каждое слово, каждое выражение его лица, прикосновение тёплых пальцев к моим губам и щеке.

Глупо, но эти воспоминания делают меня ближе к дартхари Нарро. Так мне кажется, во всяком случае.

Эту мою тайну знает только Дэйн. Я всегда рассказывала ему абсолютно всё… впрочем, то, о чём не рассказывала, он всё равно откуда-то знал. Я старалась не думать об этом, но порой не получалось, и тогда я понимала, что Дэйн — всего лишь фантазия, порождение моего сознания, а на самом деле его не существует.

Но, в конце концов, так ли уж это важно? Засыпая, я знала, что могу увидеть своего друга во сне. И сон этот будет прекрасным, ярким и настолько настоящим, что я буду искренне счастлива там. Дэйн ведь сказал, что правда — это то, во что ты веришь. И я верю в него… в нас.

— Почему ты приходишь не всегда, не каждый день? — спросила я его однажды, когда мы прогуливались по лесу и плели венки из осенних листьев.