Сердце в опилках - стр. 20
Валентина только сейчас заметила Пашку, всё это время стоящего в боковом проходе цирка. В её оживших глазах заиграли лучики прожекторов и какие-то явно хитроватые, потаённые мысли.
– Иди сюда! – позвала она его. – Хочешь полетать?
Пашка Жарких нерешительно пожал плечами. Он тут же вспомнил походы на колосники. Особого желания «летать» у него не было.
– Не трусь, попробуй! Это легче, чем на канате у Абакаровых. – Валентина белозубо и по лисьи хитро улыбнулась. – Правда, папа?
– Хм, угу… – двусмысленно хмыкнув, не разжимая губ, согласился «папа». Лёгкость этих жанров он испытал на своей шкуре.
– Я и не трушу! – блеснул бесстрашием Пашка.
– Виктор Петрович! – подал голос недавний «самоубийца» Женька. – Пусть попробует, пока нет «какашки»!
Пашка, чувствуя подвох, настороженно поинтересовался о какой какашке идёт речь.
– Здрасьте! – веселился Женька, – это твой «лучший друг» – инспектор манежа, Александр Анатольевич!..
Пашке коротко объяснили, что нашего инспектора давно зовут в цирке сокращённо – «А.А.» Ласково – «Аашка». Кто-то догадался прибавить к этому прозвищу первую букву фамилии инспектора и получилось то, что получилось. Об этом варианте своего «имени» Александр Анатольевич не догадывался. Прозвище ни в коей мере не соответствовало ему ни как профессионалу, ни тем более как человеку. Невзирая на строгость, он был любим и уважаем артистами.
…Молодые ребята, воздушные гимнасты, с улыбкой смотрели на парня, так легкомысленно согласившегося познать вкус «свободного парения».
– Лонжу не забудь надеть, Икар! – Отец Вали, сам любитель розыгрышей, держал в руках стропы страховки. Пашка затянул на поясе широкий кожаный ремень, от которого отходили страхующие верёвки.
– Давай по лестнице на мостик. Трапецию подадут…
Валентина с интересом и нескрываемым удивлением провожала глазами неуклюже карабкающегося по верёвочной лестнице молодого парня. Тот, часто срываясь, не попадая в узкие, то и дело ускользающие из-под ног перекладинки-ступеньки, медленно двигался к площадке подвесного моста. Отец Вали, Виктор Петрович, вовремя успевал подтянуть лонжу, лестница вновь оказывалась в объятиях Пашки. Ободрённый его голосом, шаг за шагом, он двигался к цели.
Начинающий воздушный гимнаст, поднявшись метра на три от сетки, глянул вниз и на секунду замер, переводя дух.
– Давай, давай! – подбадривали снизу. – Это тебе не на лошадях скакать!..
«Посадить бы вас всех на лошадей, да промчать галопом пару кругов – я бы на вас тогда посмотрел, летуны!» – злился на себя за опрометчивый поступок Пашка.