Сердце предводителя демонов - стр. 56
Однако когда он говорил подобное тому, что шепнул недавно…
У меня все плыло перед глазами, терялась связность мысли, ломались последние жесткие тиски самоконтроля.
Почему? Да черт его знает.
Возможно все дело в том, что Хортон – не человек. Не рядовой мужчина, для которого признаться, что зависит от женщины проще, чем стакан воды выпить.
Хортон – боевой генерал демонов. Ему столько тысяч лет, что мне и подумать страшно… И он… он…
Настолько обнажился передо мной? Показал свою уязвимость?
Неужели он настолько во мне заинтересован?
Не знаю даже радовало меня это или больше пугало. Потому что внезапно я почувствовала ответственность за этого огромного мужчину, сильнее которого сложно найти кого-либо на двух планетах…
Ответственность за его душевное состояние…
Парой слов Хортон привязал меня к себе сильнее, жестче чем самыми крепкими веревками и магическими путами.
А я хотела оставаться свободной!
Я продолжила ласку и Хортон выругался. Суматошно толкнулся, излился мне в руку. Семя демонныха закапало на пол и это лишь подогрело меня.
Пожиратель стряхнул остатки прозрачной жидкости с нацеленного ствола, который совсем не обмяк. Это было так непривычно в наши первые акты страсти. Вроде бы кончил, а все стоит, как и прежде.
И одновременно внутри разливалась радость, которую я не могла погасить, игнорировать, даже уменьшить… Он так меня хочет… Не может мной насытиться… Мне достаточно лишь пары движений руки, чтобы довести его до оргазма после суточного воздержания. Хотя какое же это воздержание для человека?
От мысли, что я имею такую власть над этим шикарным, властным мужчиной, которого многие боятся, фактически машиной для уничтожения других существ, у меня голова закружилась. Я совсем потеряла контроль.
Лишь помню, как ошалело колотилось сердце. Как Хортон вбивался в меня, рычал, дрожал от нетерпения, словно пылкий юнец, а не демон, разменявший не одно тысячелетие.
Помню, как царапала его спину будто дикая кошка. И пожиратель довольно урчал в ответ, будто принимал правила игры.
Помню, как мы перемещались на маты, а затем снова к стене и на подоконник.
Это была страсть: яркая, как вспышка и острая, как заточенная бритва.
Как пляска на острие горного пика, когда вокруг лишь воздух и свобода. А внизу пропасть, но это лишь предает моменту перчинки. Остроты, пикантности… Всего сразу.
Делая блюдо, именуемое жизнью, еще более вкусным и необычным.
Хортон не отпускал меня ни на секунду. Словно ему требовалось постоянно держать меня в своих руках. Все время испытывать нашу близость. Все время меня касаться…