Сердце отравителя - стр. 6

— …конечно же, подписал, но крови мне выпил столько, что уже и поездка эта не нужна, лишь бы пожить спокойно дали. — Собеседник Огня вещал пьяным и почти плаксивым голосом, с каждым словом все больше подаваясь вперед и вынуждая моего бывшего друга в конечном счете чуть отпрянуть.

— Зато две недели не увидишь свой разлюбезный выводок. — Даже голос стал ниже и приобрел почти зловещую хрипотцу. Холодом продрало вдоль спины от одного только этого звука. Столько всего сразу вспомнилось, столько заболело. И не вся эта боль была горькой, какую-то хотелось продлить, потому что она не только болела, но и грела. Ведь не всегда между нами была ненависть, не всегда.

— Да вот не знаю, радоваться мне за себя или за них, — хохотнул счастливый обладатель двухнедельного отгула. — И благостно на душе от мысли, что их не увижу, и скребет мысль, что больно уж этим упырям малолетним много радости от моего отсутствия.

— Не переживай, радость их продлится ровно до того момента, как они узнают, что им поставят дополнительные занятия со мной. — Огонь тихо прыснул, а я, хоть и сидела спиной, почти что увидела, как пляшут в темных глазах бесенята, знакомые по годам, когда мы сами были «малолетними упырями» и радовались отбытию очередного зловредного преподавателя. — А может, и дежурства. Ты же знаешь, как они «любят» патрули, особенно те, где по четыре часа в дозоре торчать без права отлучиться.

— Ну, значит, мое сердце спокойно.

Я выдохнула. Реальность медленно вращалась вокруг хрупкой оси знакомого голоса и останавливаться не собиралась. Но другой реальности все равно не было, как и смысла переживать по этому поводу.

Что ж… значит, ты теперь преподаватель. Смешно. Вспыльчивый и яркий, яростный, словно лесной пожар, меньше всего ты был похож на того, кто сумеет усмирить собственное пламя до ядовитого преподавательского тления. М-да…

Вовремя поймав на себе становящийся подозрительным взгляд трактирщика, махнула ему рукой и жестом велела повторно наполнить кружку кошмарным пойлом. И правда забылась, человек, слишком долго тоскующий один над пустой посудой, вызывает вопросы. То ли дело сидеть и медленно потягивать дрянное месиво из немытой кружки.

Огонь с собутыльником тем временем переключились на маловнятное поношение рабочего процесса, а я не без удивления осознала, с какой жадностью вслушиваюсь в эти глупости. Просто потому, что можно уткнуться в стол и, слушая мерное ворчание, на одно мгновение представить, что все как раньше. Что мы там, в беззаботных годах учебы. До того, как на обветренной коже залегли тени подкрадывающихся морщин, до того, как вместо преподавателей он стал ворчать на студентов. До того, как он меня убил.