Сердце когда-нибудь победит - стр. 4
– Стой, ублюдок вонючий! Не трогай тачку! Я найду тебя и урою!
Манохин посмотрел ему в глаза, торжествующе улыбнулся. Затем он прижал отвёртку к кузову авто и повёл со скрежетом по горизонтали вокруг всей машины. На джипе осталась длинная белая царапина.
– Ну, сука! Попадёшься ты мне! – не унимался взбесившийся автохам. Сергей удивлённо взглянул на него. Покачал головой с оттопыренной нижней губой и направился к верстаку. Следующим в ход пошло шило. Манохин под улюлюканье публики и бибиканье проколол все колёса джипа. Рэпер продолжал гавкать и брызгать слюной. Дальше Сергей разбил молотком стёкла дорогого авто. Ломом искалечил черный, натёртый воском кузов. Охотничьим ножом порезал сиденья и обивку салона.
Верстак исчез, а вместо него материализовался карьерный грузовик "БелАЗ". Манохин залез в его кабину. Взревел двигатель, и огромная махина, проехав по джипу, расплющила его в лепёшку. Довольный собой Манохин подошёл к связанному врагу. Тот сидел опустив голову, по щекам его катились слёзы.
– Что-то ты не выглядишь крутым, как раньше… – произнёс с улыбкой Сергей.
Снова подул тёплый ветер. Декорации автодрома сменились заводским цехом, где трудился Манохин. К станку, на котором работал Сергей, цепями был прикован начальник цеха Лаптев. Пожилой седоволосый мужчина, размазывая по лицу слёзы и сопли, толкал в станок деревянные заготовки. Было заметно, как ему, физически неподготовленному, тяжело. Огромный живот мешал наклоняться. Лаптев, задыхаясь, кряхтя и пердя, медленно поднимал очередной брус и с грохотом обрушивал на станину. Собравшиеся вокруг станка рабочие цеха потешались над ним. Кто-то из них крикнул:
– Серёга, чего он копошится как червяк в дерьме?! Добавь-ка ему скорости! Вечером машина идёт в Казахстан!
Манохин заметил в своей руке мощный длинный кнут. Первый удар пришёлся на начальскую спину, вспоров по диагонали мокрую от пота белую рубаху, разрезав толстую кабанью кожу. Порез мгновенно обагрился кровью. Лаптев взвыл от удара, выгнулся на мгновение и скорее схватился за работу.
– Это слишком медленно! Так до ночи не поспеть! Шевелись, лапоть дырявый! – заорал Сергей и принялся неистово хлестать каторжника. Свистела нагайка, рассекая воздух, удары с треском обрушивались на старого борова. Истекая потом и кровью, тот пытался первую минуту работать, а затем просто упал на пол и взмолил о пощаде. Манохину вдруг стало противно. Он перестал бить начальника, бросил кнут. Подошёл к нему и процедил сквозь зубы:
– Я не такой, как ты…
Лаптев поскуливал на бетонном полу, побрякивая цепью. Сергей развернулся и вышел в белую дверь. Манохин снова оказался в большом зале. Перед ним светились три неиспользованные кнопки.