Сердце химеры - стр. 5

Я все это пишу сейчас потому, чтобы было понятно, что Лора была обыкновенной девушкой, а потом обыкновенной женщиной. И прошло уже много времени с тех пор, как мы были знакомы, а я так до сих пор и не понял, почему именно она последние пять лет занимала все мои мысли и чувства… И почему она была мне так интересна. Возможно, стань она моей любовницей, я сразу остыл бы к ней, потерял интерес, перестал бы обращать на нее внимание. А так, испытывая по отношению к ней постоянный любовный зуд и изнемогая от желания, я делал все возможное, чтобы хоть как-то приблизиться к ней, стать частью ее сумбурной и нелепой жизни… Вероятно, я был влюблен в нее, но разве так я представлял себе любовь? И разве такой должна была быть моя возлюбленная? Я пытался разобраться и делал все возможное, чтобы моя страсть и нежные чувства были разоблачены мною же, чтобы я разочаровался наконец в ней и она ушла из моего сердца. Но чем ниже и преступнее бывали ее помыслы, тем сильнее заводился я, порой едва сдерживаясь, чтобы не признаться ей в любви.

Конечно, я лукавлю, говоря о любви. Она появилась много позже. А тогда, в те августовские дни, когда я только познакомился с Лорой, мне не хватало вдохновения, я знал, что мне надо начинать роман, я был захвачен идеей написания даже не просто романа, а саги о семье, причем о семье обыкновенной, рядовой, мне хотелось показать, что даже в таком болоте можно найти жемчужину, и этой жемчужиной как раз и должна была стать Лора…

Я снова ушел от темы. Да, я искал вдохновения, мне хотелось работать, уйти с головой в роман и погрузиться в мир своих фантазий, но простых «здравствуйте – до свидания» с членами выбранной мною семьи было явно недостаточно. И тогда я понял, что ради творчества, ради такой благородной цели, как написание романа, я имею право воспользоваться тем, что уже много лет не давало мне покоя… И я сделал это».

«Все случилось быстрее, чем я мог себе предположить. Чувствуя, что надо мной нависает обвинение, причем тяжкое, я понял, что надо действовать. Без меня вряд ли нашли бы убийцу Лоры. Ведь кто, как не я, знал ее жизнь лучше других. Я знал и внешнюю и внутреннюю сторону этой жизни. Я понимал, что меня сейчас посадят в машину и увезут из привычного мне мира, запрут в камеру предварительного заключения вместе с какими-нибудь подонками, вроде тех, кто убил мою любовь, и преступление так и останется безнаказанным. Я принял решение бежать. Не из кухни – там старые окна, с закрашенными рамами, которые никто и никогда не открывал, равно как и не мыл. Но я мог спокойно выйти и оказаться в гостиной. Из гостиной переместиться в темную, без окон, комнату, в которой спала Лора, когда приезжала в гости к родителям. А там существует стена, та самая стена и дверь, о которой знал только я. Узнал я о ней случайно. Мне и раньше было известно, что наши две квартиры прежде, еще в те времена, когда этот дом только построили, принадлежали семье известных в городе юристов. Потом они построили себе двухэтажный дом поблизости от городского парка, с видом на пруды. А с этими квартирами расстались – одну продали моему отцу, другую долгое время сдавали случайным жильцам, и так было до тех пор, пока ее не купила семья Ступниковых (это удивительно, что у них нашлись деньги на столь дорогую покупку, предполагаю, что они продали комнату в коммуналке в самом центре города, прежде принадлежавшую умершей родственнице, чтобы обзавестись собственным жильем). Раньше в стенах были двери: одна вела из моей гостиной в гостиную Ступниковых и теперь была надежно замурована, заштукатурена и заклеена обоями. Про вторую же Ступниковы не знали. Знал только я да семья юриста, которой не было уже никакого дела до всего этого архитектурного таинства. Вторая дверь вела из моей кладовки как раз в ту самую маленькую темную комнату, где ночевала Лора. Пространство на узкой стене между кроватью и креслом, вечно заваленным барахлом, было тоже заклеено обоями; в дверь были вмонтированы мощные металлические крючья, на которых в несколько слоев вешалась одежда. И так получалось, что дверь была самым естественным образом замаскирована, прямо-таки завалена. Поэтому, когда я, пробираясь в Лорину спальню, открывал дверь, она двигалась с трудом, настолько была тяжела. Петли я время от времени смазывал маслом, чтобы они не скрипели. С этой дверью были связаны у меня самые невероятные приключения, о которых я расскажу позже, сейчас же хочу объяснить, каким образом она послужила мне в тот роковой день, когда меня чуть не повязали и не упрятали за решетку…