Сердце двушки - стр. 12
– Я не слышал, как он подъехал! – озабоченно сказал он.
– Он не подъезжал, – сказал кривоногий и отчего-то усмехнулся. Подобная усмешка уже была на его лице, когда он выжигал из огнемета эльба.
Глава вторая. «Хоум! Свит хоум!»
Чем бы дитя ни тешилось, только б не квакало.
М. У. Хоморов. «Генетические эксперименты магов и их последствия»
За городом, километрах в двадцати от Москвы, Гай велел водителю остановиться. Легко выскочил на обочину шоссе, отбежал немного от дороги, потянулся. Влажные обочины, заросшие травой. Клены, растопырившие красные, пугающе похожие на человеческую ладонь листья. Рядом, отвоевав полосу на опушке, сомкнул ряды борщевик. Вывели ж когда-то такую радость кормить коровушек! Замысел был блестящий: коровушки поедают борщевик, люди едят коровушек – и наступает всеобщее благоденствие. Но что-то в очередной раз пошло не так, и несъеденный борщевик год за годом пожирал влажные обочины дорог Подмосковья.
Арбалетчики, выбравшиеся из джипа сопровождения, сгрудились вокруг, озирались, тревожились. Остановка была незапланированная. Местность они не контролировали – а ну как какой-то шныр сидит на дереве с арбалетом?
Гай вдыхал влажный воздух. Память послушно перелистывала страницы. По лесам идет дорога, по болотцам. Давно ли тут лягушки в мокрой траве квакали и шли неспешные обозы? Брели рядом с телегами мужички, везли в Москву товары: ушаты, корыта, сундуки, резные игрушки, рыбу, кожи. А сверху, на черной крылатой гиеле, проносился над ними юный красавец Мокша. Бывало, из озорства пикировал, пугал лошадей. Лошади от ужаса перед гиелой бросались в лес, ломали оглобли, опрокидывали телеги. А теперь здесь шоссе. Жмутся к асфальтовой змейке заправки с магазинами. Выгрызают участки коттеджные поселки. Ведут к ним асфальтовые дороги со шлагбаумами. Ну что за глупые игры в цивилизацию! Что, лес от этого перестанет быть лесом? Да вся Москва лес! Даже на Тверской улице под бетоном и асфальтом – многовековые, ушедшие в землю, как в трясину, пни.
Гай сорвал лист борщевика и, пробуя, обожжет ли, провел им по щеке и по нежной коже на запястье. Нет, не обожгло! Арбалетчики старались на него не смотреть. За каменностью их лиц угадывалось смущение. Арно одобрительно и мягко улыбался. Иногда Гай думал, что если бы он съел живого голубя или загрыз собаку, то и тогда Арно остался бы таким же деликатным и понимающим.
Гай отбросил лист. Ощущая в теле легкость, пробежал шагов сто. Огромный пустой билборд обещал: «Здесь может быть ваша реклама!» Гай прочитал надпись наоборот: «Реклама ваша быть может здесь». Смысл изменился не слишком значительно, но добавилось тайны. Гай зазвенел смехом – весело зазвенел, звонко, как смеялся когда-то юный Мокша, пугавший мужичков на телегах. Давно не ощущал он такой легкости!