Сердце дракона. Книга 3 - стр. 19
Одна из свечей зашипела, и фитилёк погас, утонув в расплавленном воске. В огромной тёмной спальне стало ещё темнее.
Мириан темноты не боялась – она уже привыкла к чёрным южным ночам, – но от лишнего света не отказалась бы. Так хотелось смотреть и смотреть на спящего рядом мужа, на его подрагивающие ресницы, густые брови, лоб, тронутый пока ещё неглубокими морщинами, красивые, бледные губы… Последние едва заметно дрогнули, когда Мириан нежно провела по ним пальчиком, и сквозь крепкий сон, на выдохе, со всей той нежностью и непередаваемой страстью, которую Мириан довелось познать этой ночью, Гай произнёс всего одно слово…
Мириан медленно отвела руку и закрыла глаза. Пролежав так с минуту, отодвинула в сторону покрывало, тихонько поднялась с кровати, прошла к столику и задула последнюю горевшую свечу. Вернулась обратно в постель и легла рядом с мужем. В темноте она больше не видела его лица, но слышала ровное биение его сердца.
Приглушив роящиеся в голове вопросы рутинными мыслями, Мириан попыталась уснуть. Сделать это было трудно: вопросы упорно настаивали на своём существовании, но постепенно усталость одержала верх, и Мириан заснула…
Утро выдалось бодрым. Иначе как назвать целый ушат колодезной воды, в которой вроде как моешь голову, а вода попадает не только на засаленные пряди волос, но и за шиворот, на локоть и даже в подмышки? Так и стоишь, дрожишь от холода, и сон проходит сам собой, и глаза открываются, становясь нараспашку, как у перепуганного зверька.
У Рики те глаза открылись на первом же черпаке. Ледяные струйки, змейками побежавшие по шее и спине, даже заставили громко фыркать, однако согреться это не помогло. Пришлось терпеть и продолжать лить, смывая с тела и головы накопившуюся за несколько дней грязь и заодно надеясь на чашку тёплого ромашкового отвара на завтрак, когда мучения закончатся. Глядишь, впридачу к чашке чая ещё что-то перепадёт. Кусок сыра, например. И Рики облизнулась.
После возвращения из Папоротниковой впадины прошло больше недели, и с каждым днём Рики чувствовала себя всё более ненужной и опустошённой. Если у Рея Альгервильда Гайлард Стернс был в гостях, то теперь он вернулся домой, и, как всякого добропорядочного хозяина, дома его ждало много дел и красавица-жена. Для Рики в тех делах места не было, и первое время, мучась от безделья, она слонялась либо во дворе, либо в комнатах неподалёку от кабинета. Её не замечали, её мнения не спрашивали и даже часто обходили стороной, словно каменную статую. Вечера тоже стали скучны: беседы, к которым Рики привыкла до свадьбы лорда Стернса и в то время, пока они ездили к старику Рею, резко прекратились. Всё свободное время Стернс посвящал жене, а Рики оставалось лишь сидеть в тускло освещённой комнате и грызть орехи. Правда, грызть пришлось не в одиночестве.