Сердце бабочки - стр. 26
Сейчас Шекине было далеко за сорок, но она оставалась такой стройной и гибкой, что любая юная девушка в Тарве могла ей позавидовать. В том числе я. Волнистые густые волосы цвета воронова крыла вились ниже талии; сияние глаз, ослепительная улыбка с ровными, идеально белыми зубами очаровывали мужчин с первого взгляда. Плавная походка и величавая осанка делали ее похожей на королеву.
Я подумала, что мерканка шутит, предлагая мне заниматься с ней. Я вышла из возраста, в котором девочки этого племени приступали к урокам. «Потому мне интересно, – ответила Шекина. – Я никогда не учила взрослых девушек, и хочу проверить, справлюсь ли. Считай, что я бросаю себе вызов! А тебе не помешает больше гибкости и грации. Красивой девушке ни к чему держаться так скованно. Наши танцы раскрепостят тебя».
Конечно, я поняла истинную причину предложения Шекины. Не сразу, через несколько дней, когда разглядела хрупкость ее статуса внутри племени. Она по-прежнему не чувствовала себя своей. И приблизила меня, такую же чужачку в чужой земле, как некогда сблизилась с Гэлэйн, еще одной пришелицей. Мы все втроем были странницами, покинувшими родную землю в поисках неведомой судьбы.
Пять дней я приходила к Шекине, и она уделяла мне полтора часа, чтобы показать начальные движения. График общины был напряженным. С рассвета и до обеда мастер по танцу живота тренировала маленьких девочек. После обеда наступало время спевок и репетиций для заказных представлений. А вечером – либо выезд на представления, либо заслуженный отдых в холле вместе со всей общиной. Но Шекина все равно выкраивала на меня время.
Сегодня мы с Гэлэйн пришли совсем поздно, я была уверена, что урока танцев не будет. Повторила Шекине, что вряд ли буду успевать теперь – нужно учиться усердно, чтобы ректор Академии не пожалел о своем решении. Жена вождя заливисто рассмеялась.
– Глупышка Касавир! Чтобы он не пожалел, радуй его взор красотой и грацией! Душа и тело женщины расцветают в танце. Будь усердна в нем не меньше, чем в учебе. Скорее переодевайся и пойдем заниматься!
В огромном холле на первом этаже цыгантийцы уже собирались на вечерние посиделки. Шекина завела меня в небольшую комнату, прилегавшую к холлу. Прихватила с собой систр – погремушку, которую цыгантийские музыканты использовали как перкуссию. Урок начался, как ни в чем не бывало. Ради меня Шекина не поколебалась пропустить время отдыха и посиделок.
Я не могла поверить, что мои неуклюжие изломы рук, нелепые перебрасывания бедра спереди назад по дуге, причудливый волнообразный изгиб позвоночника могут сложиться в изящный и соблазнительный танец. Но с третьего дня занятий я стала замечать в танцах взрослых цыгантиек и самой Шекины те мелкие элементы, которые в поте лица пыталась освоить. Те же «восьмерки» бедрами, та же вертикальная волна позвоночником, круг грудью, тряска плечами – только легче, быстрее, непринужденнее.