Сердца под октябрьским дождём - стр. 112
Не поворачиваясь, старуха указала рукой на дверь девятой квартиры, в точности как это делала Алёна. Девушка, которую от старухи отделяло каких-то полметра, раскачивалась на месте, как загипнотизированная; Юра же почти не слышал старческих речей. Он заглядывал в сырую дыру за спиной хозяйки, мальчишка, приподнявший крышку заброшенного колодца в чаще леса и увидевший там бывшего узника. Коридор с открытыми нараспашку дверьми. Нигде не горел свет, но того, что сочился из окон в комнатах, хватало, чтобы разглядеть среди дрожащих, как жилы, бельевых верёвок голову мужчины на костлявых голых плечах, его выступающие височные гребни, отвисающую нижнюю челюсть с резиново поблёскивающими зубами, безвольные, лягушачьи губы и абсолютно лысый череп. По подбородку и отвисающей нижней губе его ползали мухи… или показалось?
– Поневоле начинаешь вслушиваться, – старческий голос упал до хриплого шёпота. – И слышишь… всякое. Такое, что нельзя просто оставить на земле и уйти. Что, когда однажды услышишь, милая, будешь носить с собой до конца жизни.
– Вы слышали, как он пытается выбраться, но не захотели помочь? – прошептала Алёна.
Но старуха имела ввиду другое. Валентин пропал из её головы, как его и не было.
– Девочки так кричали… и музыка ещё играла – страх какая музыка! То ли Бах, то ли тарарах, то ли ещё кто… Я не слышала из-за неё ни звука, но прикладываешь к стене ладонь – и стены вибрируют. От криков вибрируют. Эти дети были заперты там всё время… не по-христиански это. Не по-божески… да есть ли здесь бог? Ночами я слышала, как в вентиляции кто-то ходит, и выдумывала укрытие, если в моей кухне окажется одна из этих бедняжек. Так ведь укрытие нужно подыскать такое, чтобы не нашёл мой собственный сын. Вы знаете, он ведь тоже из этих был…
Где-то внизу вдруг раздался громкий звук – грохот, словно целая секция стены отвалилась и, рухнув всей своей массой, проломила перекрытия между этажами. Секундой спустя другой шум: чердак массово покидали голуби, шум крыльев и их испуганное курлыканье, похожее на голоса с того света, заставили людей испуганно оглядываться. В глаза старухи вернулась осмысленность, кости сердито затрещали, когда она подняла над головой руки, защищаясь от чего-то.
– Они наказали меня за то, что я слушала, и за то, что пыталась помочь, – сказала она, отступая назад и затворяя дверь – Юра до последнего вытягивал шею, пытаясь разглядеть другого обитателя квартиры. Позже он спросит у жены: «Ты заметила?», на что она ответит: «Бедняга просто душевнобольной. Разве ты не видел людей с отклонениями? Таких, будто они только что вернулись с прогулки по луне?»