Серая мышь для чёрного волка - стр. 11
Шла до лестницы, смотрела в широкую спину, на его руки. Правильно, не надо целоваться, вначале выяснить требуется, не бандит ли он. Кем работает, как зарабатывает? И почему он так грозно угрожал кому-то?
Мы спустились в шикарный зал. Крис остановился, и я чуть не налетела на него, почувствовала горячую руку на своём плече, что жгла сквозь свитер мою кожу.
–Марта!!! – заорал он, и я вросла от ужаса в пол. Вот это голос! До костей пробирал.
А рука продолжала гладить моё плечо.
Спотыкаясь и падая, из другого помещения вылетела блондинка. Немного растрёпанная, она поправила своё голубое платье. Губы, на которых не осталось помады, были опухшими. Глаза блестели. Марта чем-то нехорошим занималась. Но Крис на неё не посмотрел, поцеловал мне руку и ушёл. Исчез за тяжёлой дверью.
Облегчённо вздохнув, я пошла на выход. В шкафу-купе с большими зеркалами висела моя жалкая курточка, а сапоги-дутики на ногах в колготках смотрелись очень потешно. Марта накинула на себя шубку, застегнула высокие сапоги выше колен.
– Твой гонорар на карточке, код четыре единицы, – она подала мне конверт. – Куда тебя отвести?
– В центр, – после пережитого мне хотелось погулять и побыть среди людей.
Мы не успели уйти. Из кабинета, где скрылся Крис, выбежал Георгий. Он мигом пересёк зал и с разбега рухнул на колени передо мной.
– Наталья Викторовна, – промямлил он и сплюнул на пол… сигарету.
Что он говорил дальше, я не поняла. Ужас накатил на меня. Бедного Гошу заставили съесть сигареты?
Не отдавая себе отчёт, я бросилась в кабинет. Это слишком! Так нельзя с детьми! Даже если они покурили. Тяжёлая дверь оказалась незапертой. Я распахнула её, в нос ударил запах кофе. И цвет всего кабинета был кофейный. По стенам стояли стеллажи с книгами, были красивый письменный стол и кресло, они располагались на светлом круглом ковре. Под столом прятался Егор и рычал, а Кристофор с ремнём в руках пытался его достать. Замер, заметив меня.
– Крис!!! Нельзя так!!! – я подбежала к столу и протянула руки к мальчику.
На моё удивление, ребёнок подался ко мне. У него было разбито лицо. Мне стало мерзко и страшно. А ещё горько. Я с силой прижала к себе мальчика и поднялась на ноги. Егор уткнулся носом мне в грудь и тяжело дышал. Моя рука гладила его густые волосы. Сердце моё билось молотом в груди, горло от возмущения сковало, и я… заплакала.
– Нельзя, – всхлипнула я, глядя в холодный мрак бездонных глаз Кристофора. – Это непедагогично, неправильно.
Мужчина стал вставлять свой ремень обратно в пояс джинсов. Молчал.
Как же я теперь оставлю детей одних с этим садистом? Так захотелось забрать мальчиков с собой. По этой причине я не смогла устроиться педагогом в детский дом. Сердце бы не выдержало. Всех бы себе забрала.