Серафина - стр. 8

Он махнул мне шляпой, как будто я могла его не заметить.

– По-прежнему торопишься с глиссандо, но, кажется, тебе удалось наконец освоить увулярную вибрацию, – сказал он, не озаботившись даже приветствием. Драконы никогда не понимали, зачем это нужно.

– Я тоже рада тебя видеть, – сказала я и тут же пожалела о своем сарказме, хотя он все равно его не заметил. – И рада, что тебе понравилось.

Он прищурился и склонил голову набок, как обычно, когда чувствовал, что упустил что-то важное, но никак не мог понять, что именно.

– Ты думаешь, что мне нужно было сначала поздороваться, – высказал он предположение.

Я вздохнула.

– Я думаю, что слишком устала, чтобы беспокоиться о том, достигла ли я технического совершенства.

– Именно этого я никак не могу понять, – тряхнул он на меня своей фетровой шляпой. Кажется, забыл, что ее предполагается носить на голове. – Если бы ты играла идеально – как играл бы саар – то не настолько впечатлила бы слушателей. Люди рыдали, и не потому, что ты иногда напеваешь во время игры.

– Не может быть, – сказала я пораженно.

– Интересный вышел эффект. Большую часть времени звук был гармоничный, кварты и квинты, но периодически ты срывалась в неблагозвучную септиму. Зачем?

– Я не знала, что я так делаю!

Вдруг Орма резко опустил взгляд. За подол его короткой накидки дергала маленькая попрошайка в траурной белой тунике – белой, возможно, не по факту, но по духу.

– Я притягиваю маленьких детей, – пробормотал он, стискивая шляпу в руках. – Ты не могла бы это прогнать?

– Сэр? – сказала девочка. – Это вам. – И сунула ему в руку свою маленькую ладошку.

Я уловила отблеск золота. Что за безумие, нищая подает Орме монету?

Орма уставился на свою руку.

– С этим передали какое-нибудь послание? – Его голос сорвался, и у меня по коже побежали мурашки. Ясно как день, это была эмоция. Никогда еще не слышала от него ничего подобного.

– Это и есть послание, – ответила девочка, судя по всему, заготовленной фразой.

Орма поднял голову и посмотрел вокруг, прочесывая все пространство от огромных дверей собора, вниз по ступеням, по запруженной людьми площади, к Соборному мосту, вдоль реки и обратно. Я рефлекторно проследила за его взглядом, не имея понятия, что искать. Над крышами светило клонящееся к закату солнце; на мосту собралась толпа; кричаще пышные часы Комонота на той стороне площади показывали десять дней; голые деревья на набережной покачивались от ветра. Больше ничего особенного.

Я снова посмотрела на Орму – он теперь разглядывал землю под ногами так, будто что-то потерял. Мне подумалось, что он, должно быть, выронил монету, но нет.