Сэр Найджел Лоринг - стр. 35
Устрашающий вид союзника унял и без того не слишком пылкое рвение нападающих. В левой руке Эйлвард держал натянутый лук, а все знали, что от Вулмерского леса до Уэлда он – самый быстрый и самый меткий стрелок и валит бегущего оленя с двухсот шагов.
– Ну-ка, Бэддлзмир, убери пальцы со спуска, не то как бы твоей правой руке не пришлось поотдыхать пару месяцев, – сказал Эйлвард. – Мечами – пожалуйста, друзья, но стрелы, клянусь, никто не выпустит, прежде чем не полетит моя.
От этой новой помехи новая волна ярости захлестнула сердца настоятеля и ризничего.
– Недобрым будет этот день для твоего отца-арендатора, Эйлвард, – прошипел ризничий. – Он еще пожалеет, что зачал сына, из-за которого потеряет в Круксбери и землю и кров.
– Мой отец – храбрый человек. Он пожалел бы еще больше, если б его сын допустил, чтоб на его глазах совершилось грязное дело, – твердо ответил Эйлвард. – Ну, друзья, навались, мы готовы.
Памятуя об обещанной награде, если им случится пасть, служа монастырю, и о грозящем наказании, если они не выполнят свой долг, четверо лучников уже приготовились к атаке, как вдруг неожиданное обстоятельство придало делу совсем другой оборот.
Пока в капитуле развертывались эти воинственные сцены, в дверях скопилась целая куча всякого народа – монахи, братья-миряне, слуги, – и все с живым интересом, как люди, вырвавшиеся из тусклой рутины жизни, наблюдали за развитием драмы. И вот в дальних рядах что-то вдруг пришло в движение, движение быстро сместилось в центр толпы, наконец кто-то стремительно раздвинул передние ряды, и в проходе появился необыкновенного, изысканного вида незнакомец. С самого своего появления он как бы встал и над капитулом, и над монастырем, над монахами, прелатом, лучниками, словно безраздельный повелитель всего и вся.
Это был человек чуть старше среднего возраста, с жидкими волосами лимонно-желтого цвета, загнутыми кверху усами и бородкой клинышком того же цвета. Над удлиненным, изрытым глубокими морщинами лицом выступал огромный, крючковатый, словно орлиный клюв, нос. От постоянного пребывания на солнце и на ветру кожа незнакомца покрылась бронзовым загаром. Он был высок ростом, худ и подвижен, но в то же время жилист и крепок. Один глаз у него был полностью закрыт веком; веко было плоское – оно прикрывало пустую глазницу. Зато другой глаз быстро и насмешливо охватил сразу всю сцену. В нем так ярко светились живой ум, насмешливость и ирония, словно весь огонь души рвался наружу через эту узкую щель.
Наряд его был столь же достоин внимания, сколь и он сам. На отворотах лилового камзола и плаща виднелись непонятные пурпурного цвета эмблемы, имевшие форму клинков. С плеч ниспадало дорогое кружево, а в его складках тускло мерцало красное золото тяжелой цепи. Рыцарский пояс на талии и рыцарские золотые шпоры, поблескивавшие на замшевых сапогах, без слов говорили о его высоком положении. На левом запястье, на латной рукавице, смирно сидел, в клобуке, маленький сокол той породы, что сама по себе была как бы знаком высокого достоинства его хозяина. При нем не было никакого оружия; только за спиной на черной шелковой ленте висела гитара; ее длинный коричневый гриф выступал у него из-за плеча. Вот такой человек, в изысканном и властном облике которого чувствовалась грозная сила, стоял и взирал на две кучки вооруженных людей и разозленных монахов. Его насмешливый взгляд сразу приковал к себе всеобщее внимание.