Семья Звонаревых. Том 2 - стр. 2

Намного позже из литературной среды в отдельное направление выльется военная проза, в рамках профессиональных литературных сообществ создадутся секции военных писателей. Для этого понадобится не только Великая Отечественная, но и боевые действия на территории Афганистана и Чечни. Но Александр Степанов по своей сути был – военным писателем. Это отчётливо просматривается не только в его наполненной сражениями биографии, но и непосредственно в текстах произведений. Ему гораздо проще чуть ли не покадрово показать читателю устройство артиллерийского орудия; где конкретно, с какой полки берут бинты в полевом лазарете; с какой стороны от солдата стоит винтовка, пока он латает свою одёжку в перерыве между боями, чем нарисовать нам внутренне убранство дома Стесселей или кабинета директора завода. Даже об интерьере в доме Звонарёвых, где происходит достаточное количество действий, мы знаем меньше, чем про халупу в Гадячах, куда после забастовок на заводе сбежал с семьёй Блохин. Крайне схематичному изображению внутри университета, где для Вари разворачиваются полные драматизма события, как бы противопоставляется детализация жилищ бедняков на Выборгской стороне. Вплоть до того, где там вешают одежду. Мы фактически не представляем себе помещение в больнице, где в красноярской ссылке работает Варя, но как на картине можем себе представить жилище далеко за городом, где она тайком лечит раненого. И через главного персонажа, Звонарёва, передаёт нам автор своё раздражение по поводу показушности парадов, не имеющих, как нам транслируется, ничего общего с настоящими военными подвигами.

Можно, конечно, утверждать, что писатель мало бывал «в богатых домах», ведь его быт был достаточно скромным, но более честным будет признать, что его взгляду более важны такие понятия, как диспозиция и обустройство сооружений, чем объекты статичного характера. Стоит только восхищаться, в каких дотошных деталях нам переданы все заведённые порядки и традиции охраны керчинских укреплений в последней главе первой книги этого романа. А когда, минуя так же с любовью описанною оборону Красной Пресни, чуть ли не детективные приключения подпольной работы, писатель приводит нас к повествованию о первой мировой войне, он словно бы возвращается в родную стихию, радостно расправив плечи. Будто вырвавшееся в море из коварных речных изгибов быстроходное судно, от восторга перед раскинувшимися просторами – распахивает перед читателем широченную панораму событий.

Как в былые стародавние порт-артурские времена наши герои вновь окунаются в минуты, за которые решается судьба Отечества; они вновь на острие между жизнью и смертью, где трус и подлец виден сразу, чётко, как и герой. Даже у почти хладнокровного, обстоятельного Звонарёва вскипают страсти, иначе не объяснить его вновь нахлынувшие чувства к Наде Акинфиевой. Сергей Звонарёв был призван в армию с военного завода в первые же дни войны как неблагонадёжный и, разумеется, оказался в артиллерийской бригаде, где уже служили Борейко и спасающиеся от всевидящего ока жандармов Блохин и Вася Зуев.