Семья вурдалака - стр. 7
Руневский слушал Дашу с большим участием. Он старался превозмочь свое смущение, но слезы показались на его глазах, и, не будучи в состоянии удержать долее порыва своего сердца, он схватил ее руку и крепко сжал.
– Позвольте мне быть вашим другом, – вскричал он, – положитесь на меня! Я не могу вам заменить той, которую вы потеряли, но, клянусь честью, буду вам верным защитником, доколе останусь жив!
Он прижал ее руку к горячим устам, она приклонила голову к его плечу и тихонько заплакала. Чьи-то шаги послышались в ближней комнате.
Даша легонько оттолкнула Руневского и сказала ему тихим, но твердым голосом:
– Оставьте меня; я, может быть, дурно сделала, что предалась своему чувству, но не могу себе представить, что вы чужой: внутренний голос мне говорит, что вы достойны доверия.
– Даша, любезная Даша! – вскричал Руневский. – Еще одно слово! Скажите, что вы меня любите, и я буду самый счастливый смертный!
– Можете ли вы в этом сомневаться? – ответила она спокойно и вышла из комнаты, оставив его пораженным этим ответом и в недоумении, поняла ли она точный смысл его слов.
В тридцати верстах от Москвы находится село Березовая Роща. Еще издали виден большой каменный дом, выстроенный по-старинному и осененный высокими липами, главным украшением пространного сада, который расположен на покатом пригорке, в регулярном французском вкусе.
Никто, видя этот дом и не зная его истории, не мог бы подумать, что он принадлежит той самой бригадирше, которая рассказывает про походы Игнатия Савельича и нюхает русский табак с донником. Здание было легким и вместе с тем величественным; можно было с первого взгляда угадать, что его строил итальянский архитектор, ибо оно во многом напоминало прекрасные виллы Ломбардии или окрестностей Рима. В России, к сожалению, мало таких домов, но они вообще отличаются своею красотою, как настоящие образцы хорошего вкуса прошедшего века, а дом Сугробиной можно бесспорно назвать первым в этом роде.
В один теплый июльский вечер окна казались освещенными ярче обыкновенного, и даже, что редко случалось, в третьем этаже видны были блуждающие огни, переходящие из одной комнаты в другую.
В это время на дороге показалась коляска, которая, поравнявшись с дачею, въехала через длинную аллею на господский двор и остановилась перед подъездом дома. К ней подбежал казачок в изорванном платье и помог выйти Руневскому.
Когда Руневский вошел в комнату, увидел множество гостей, из которых иные играли в вист, а другие разговаривали между собою. К числу первых принадлежала сама хозяйка, и против нее сидел Семен Семенович Теляев. В одном углу комнаты накрыт был стол с огромным самоваром, и за ним заседала пожилая дама, та самая Клеопатра Платоновна, о которой Руневскому говорила Даша. Она казалась одних лет с бригадиршей, но бледное лицо ее выражало глубокую горесть, как будто бы ее тяготила страшная тайна.