Семья в огне - стр. 14
Все, кто пришел в кафе пообедать, разошлись. Лидия аккуратно выбирается из-за столика, стараясь не повернуться лицом к шумной даме и ее спутницам. Даже если они не знакомы лично, Лидию могут узнать – судя по теме их разговора. Она хочет уйти как можно быстрее и незаметнее. Эми нигде не видно: у кого же попросить счет? Деваться некуда, придется слушать эту тетку, которая тараторит без умолку, даже не переводя дух:
– По-моему, шатер уцелел. А вот большой дуб за домом сгорел почти полностью. То, что от него осталось, до сих пор не спилили. Он стоит в пустом поле, черный и страшный, словно какая-то жуткая декорация к Хеллоуину. Нет, ты представляешь?
– Мой брат раньше работал на Люка Мори… – заговаривает другая, помоложе. – Он был у них дома как раз накануне пожара, с друзьями – они стригли газон, собирали упавшие ветки, пололи клумбы… Сайлас до сих пор отказывается об этом говорить. Ему всего пятнадцать. Полицейские и пожарные задавали ему вопросы, но он ничего не знает. Он уже три лета у Люка подрабатывал.
А Лидия-то думала, что подобные разговоры давно утихли. Полгода прошло как-никак. И никто не осмеливался заговаривать об этом при ней: завидев Лидию, народ умолкал или менял тему. Она привыкла к внезапно воцаряющемуся молчанию и опущенным в пол взглядам – в аптеке, в продуктовом и даже здесь, в кафе. Но эти женщины попросту ее не заметили.
Эми, наверное, отдыхает – желающих пообедать сегодня было немало, а она минимум на пятом месяце. Сама Лидия драила чужие дома вплоть до родов и потом вышла на работу, когда Люку было две недели. Так уж получилось. Эрл вышвырнул ее из дому без гроша в кармане, и все отнеслись к этому с пониманием. Настоящий отец Люка даже не знал о его существовании и никогда не узнает, а мать тоже едва сводила концы с концами. Лидия с мамой всю жизнь сами себя обеспечивали. Отец умер от сердечного приступа вскоре после ее рождения, оставив им только долги: неподъемный кредит в банке и выплаты за снегоуборочную машину, с помощью которой он за деньги чистил зимой подъездные дорожки. «О какой пенсии может идти речь, когда ты зарабатываешь на жизнь продажей дров да уборкой снега!» – говорила мать, сидя за кухонным столом и куря сигареты. «Он был трудяга», – добавляла она. И больше о своем отце Лидия ничего не слышала. Судя по паре фотографий из семейного альбома, именно от него она унаследовала темно-каштановые волосы и высокие скулы. На всех карточках он выглядел одинаково: высокий, красивый, серьезный. «Он трудился не покладая рук, – говаривала Натали Ханнафин о своем покойном супруге, – да только на деньги у него была аллергия». Его семья жила в Уэллсе с 1800-х, и в свое время их развелось здесь не меньше, чем Мори, однако с годами – из-за болезней, тяги к странствиям и повального рождения девочек – род почти прекратился. Так и вышло, что Лидия теперь – последняя из Ханнафинов.