Семья в наследство - стр. 20
Неужели этот Якушенко опустился до подобного? Издеваться над женщиной? Это ведь низко. Но ведь, по его мнению, именно из-за меня он потерял сына.
А меня разлучили с Игорьком. Каждая минута без сына – наказание. Что там издевательства сокамерниц, если материнское сердце разрывается от боли?
Как же жду вестей от Коленьки! Он все уладит! Еще немного и я буду дома. Только эти мысли помогают выстоять. Стою в неизменном углу, холодная вода монотонно капает на голову, думаю о своей семье. Выживаю. И все еще верю, что не могут посадить за решетку невиновного человека! Так не должно быть! Есть в этом мире справедливость!
Утром за мной приходит охранник. Не Павел, к сожалению. Бородатый, огромный, неразговорчивый мужчина. Жаль, от Павла я хотя бы чувствовала небольшое человеческое сочувствие. В этих стенах оно необходимо, как глоток воздуха.
Новый охранник ведет меня незнакомым мрачным коридором. Мы спускаемся вниз. Запах плесени забивается в нос. Царит полумрак. Стены серые, мрачные, почерневшие. Страх опутывает, будто цепями. Мы спускаемся еще ниже. Охранник открывает передо мной двери крошечной камеры. Толкает в спину. Решетка закрывается.
Я тут одна! Неужели, больше не увижу этих ужасных женщин?! Камера ужасно холодная, тут только туалет, железная кровать. Но я могу прилечь, больше не надо стоять ночами напролет, больше у меня не отберут еду! Ложусь на ледяную кровать, без матраса, простыни, одеяла. И пусть это жутко неудобно, но я безумно рада даже этому. Верю, что это первый знак к свету. Коленька постарался, и меня перевели в одиночную камеру. Все будет хорошо, моя надежда крепнет.
А уж когда мне приносят еду, и никто у меня ее не забирает, даже дышится свободней. Ем слипшуюся кашу, черствый хлеб, и мне кажется, ничего вкуснее я с роду не ела. Запиваю остывшим чаем без сахара, и чувствую, как ко мне возвращаются силы.
- Я смотрю, ты тут уже обустроилась, - меня охватило такое блаженство, что появление Виолетты по ту сторону решетки, оказывается полнейшей неожиданностью.
- Добрый день! Да тут намного лучше! Спасибо вам! Это ведь вы с Коленькой постарались? – подхожу ближе, улыбаюсь своей спасительнице.
- Бережем твою шкурку, - неприятно скалится. И смотрит на меня иначе, ехидно, злобно.
Что-то тут не так? Нехорошее предчувствие пробирается в душу.
- А когда я смогу выйти? Как продвигается мое дело? – спрашиваю охрипшим голосом.
- Никогда, - и заливается диким хохотом.
- Что значит никогда? – хватаюсь за прутья решетки.
- Забудь слово свобода. Для тебя его больше не существует, - впивается в меня взглядом, режет, кромсает.