Семья. Оглядываясь вперед - стр. 58

Таким образом, взаимодействие с организованным социумом обладает большим психолого-педагогическим потенциалом. Но не менее необходимой и неотложной можно считать и внутреннее возрождение семейной жизни, дружную работу общества по обновлению и оживлению семьи. Проблема заключается в том, что существование в семье должно быть направлено на то, чтобы открыть личности описанные возможности взаимодействия с миром; в этом случае социальное образование становится фактором общего развития и формирования личности.

Говоря о типе семьи, в том числе городской семье, следует учитывать, что это лишь способ референции по отношению к образцам мышления и поведения, которые приняты группой людей. Концепция семьи – это система значений, символизируемых качеств, атрибутов, отношений, поведенческих характеристик. Они приписываются семье как целому (создают ее образ в культуре), а также организуют формы взаимодействия внутри группы.

Диалектическое единство изменчивости и традиционности, свойственное развитию семьи, проистекает, вероятно, из самой ее природы. Отсюда и неоднозначность традиций, большое многообразие их природы и функционирования, осложненных еще и комплексностью функционирования семьи, касающейся буквально всех сторон жизни человека. В наибольшей степени во второй половине XIX – начале XX в. это проявлялось в среде городского населения, где быстрее протекали эволюционные процессы, стимулируемые урбанизацией и развитием капитализма, и в то же время известная традиционность не только сохранялась, но и постоянно подкреплялась в ходе оживленной миграции населения из села в город и тесных связей большинства городского населения с деревней[66].

А. Г. Вишневский отмечает комплексность и взаимосвязанность модернизационных процессов и важную роль эволюции демографических и семейных отношений: «Превращение аграрного общества в промышленное, сельского – в городское было фоном, предпосылкой и в то же время результатом еще одного ряда перемен. Они совершались на “микроуровне”, то есть на уровне каждого человека и каждой семьи, затрагивали глубинные, экзистенциальные пласты человеческого бытия, отношение людей к вопросам жизни, продолжения рода, любви, смерти. Эти перемены непосредственно сказались на частной жизни людей, на их брачном, прокреативном, сексуальном, семейном, жизнеохранительном поведении»[67].

Кроме того, не следует забывать, что цивилизационные формы организации российского общества складывались в особых условиях: 1) огромное, постоянно расширяющееся пространство с малым количеством населения и плохо развитыми транспортными и информационными коммуникациями; 2) аграрно-ремесленное производство, ориентированное главным образом на укрепление военно-государственного могущества, которое позволяло отражать нападения кочевых народов Востока и оседлых германских народов Запада; 3) экстенсивное развитие, низкий уровень развития технологий. Цель производства – обеспечить прожиточный минимум и военную мощь. Отсталость технологий не требует глубоких профессионалов, обладающих чувством самоценности и человеческого достоинства, что облегчает возможности манипулирования массами малоценных индивидов; 4) деспотическая власть, опирающаяся на огромную бюрократическую иерархию, построенную по принципу полной зависимости нижестоящих структур от вышестоящих и в конечном счете от верховного деспота; 5) доминирование политики над экономикой. До недавнего времени, начиная с Андрея Боголюбского и Ивана Грозного, все социально-экономические реформы были подчинены военно-державным интересам; 6) патерналистское государство, регулирующее не только социальную, но и частную жизнь граждан