Семья напрокат, или Приручи меня - стр. 24

Я попыталась сдвинуть ноги и все же отступить. Но Мир накрыл ладонью мое лоно, и я задохнулась.

— Не спеши. Мира-а-а, ты такая манящая... А теперь убегать вздумала, — его голос стал настолько низким и хриплым, что я с трудом разобрала слова. 

Вторая рука мужчины накрыла мою грудь и стала медленно ее поглаживать, тогда как его средний палец там,внизу, начал поглаживать истекающие соком складочки. 

Как? Как и когда он там оказался? В такой близости ко мне?

— Соколов, — с трудом выдавила из себя, предприняв еще одну слабую попытку вырваться.

— Соколовский. Ты же хочешь меня, Ласка, — произнес он на выдохе, а у меня все внутри задрожало от того, как он меня назвал. 

Так нежно и волнительно. 

Но нужно было взять себя в руки, нужно было прекратить это безумие, пока не случилось непоправимое.

— Пожалуйста, ты же знаешь, что я не…

Он не дал мне договорить и вошел в меня пальцем. Я заткнулась на полуслове и вся сжалась от накатившего наслаждения.

— Что ты не? Не течешь на мои ласки? Или не плавишься как сыр в духовке? А может, еще скажешь, что не дразнила меня там, у той чертовой духовки? — он произнес все это настолько запальчиво и грубо, что мои ноги подкосились и я сильнее вцепилась ладонями в барную стойку, все еще ощущая внутри себя мужской палец, который сейчас не двигался, то ли давая к себе привыкнуть, то ли выжидая чего-то еще. 

— Я не сп-пециально, — прошептала, запнувшись.

— Что не специально? А может, ты подружку ждала? А, Мира? Так позови ее, и мы с ней вместе тебя трахнем. Прямо на этой стойке, как очень плохую девочку.

— Прекрати, — не сдержалась я.

Слова Соколова были ужасными, но я почему-то задыхалась, слыша их. 

И совсем не от страха. Определенно не от страха.

Мужчина на мой выпад рыкнул, провел языком по моей шее и зашевелил пальцем.

Господи-боже, помоги. 

Это было так запретно, так необычно, и я не могла понять, как все это остановить. Как заставить себя прекратить, пока не стало слишком поздно. 

Ведь не я одна вела себя неадекватно. Поведение Соколова было еще более странным. Почему-то он действовал, словно оголодавший зверь, который не пил и не ел много суток, а сейчас ему под нос подсунули шикарнейший бифштекс и целую бочку воды, которую он и решил выпить. Всю за раз. 

Я и была той водой, а Мир пил меня — до самого дна.

 Мужчина убрал руку с моей груди и взял за подбородок, разворачивая его к своему лицу. А потом он набросился на мой рот. Не дав и пискнуть, поглощая все мои стоны. По телу огненной лавой потекло тепло, парализуя меня. Я прислушивалась к себе и не могла понять, где же ощущения острее: там, где Мир медленно входил в меня своим пальцем, или там, где его губы просто с сумасшедшей скоростью пожирали меня.