Семнадцать лет в советских лагерях - стр. 10
Окна нашей столовой выходили на рю Гренель, и я не чувствовала себя полностью отрезанной от мира, к тому же почти ежедневно я встречала соотечественников по дороге на работу и обратно. Из комнаты открывался вид на посольский дворик, и наблюдать за тем, как въезжают и выезжают машины, было для меня некоторым развлечением.
На нашем этаже проживали и другие сотрудники полпредства, в частности, секретарь полпреда Наталья Смирнова со своей дочерью, которой было не больше восьми лет. Мы сразу же крепко подружились. Наталья, уроженка Воронежа, была блондинкой с добрым, очаровательно близоруким взглядом. К моменту нашего знакомства ей только исполнилось двадцать восемь лет. Мы быстро сблизились еще и потому, что она пребывала в некоторой изоляции от коллектива: ее отношения с полпредом вызывали подозрения у коллег, опасавшихся, что Наталья может ему на них донести. Тогда я еще не знала, что доносительство стало в новой России страшным злом, с которым мне, к сожалению, суждено будет многократно столкнуться в будущем. Наталья приехала из советского полпредства в Осло. По-норвежски она говорила так же великолепно, как и по-французски. Благодаря ей я не чувствовала себя одинокой на рю Гренель.
А вот с другими обитателями этажа, Ершовым и его женой, мне не привелось завязать столь же приятное знакомство. Ершов служил ночным охранником, а его жена, полная блондинка с пучком на затылке, работала домашней прислугой. Она не говорила ни слова по-французски, и для меня это было прекрасным поводом не заходить к ней. При встречах мы только раскланивались друг с другом. Если Ершова была просто несимпатична, то ее муж внушал мне настоящий страх. Этот блондин с блуждающим взглядом всегда выглядел так, будто кого-то выслеживает. Однажды, зная, что я одна, он вошел без стука, внимательно осмотрелся вокруг, как будто искал что-то, и вышел, не сказав ни слова. Ершов вполне прилично говорил по-французски, и я не постеснялась высказать ему, что думаю о его поступке, но он, похоже, не слушал и никак не отреагировал на мои слова. Я сообщила Алексею о хамстве Ершова, но, к моему изумлению, Трефилов лишь пожал плечами и не сделал ничего, чтобы положить конец столь оскорбительному поведению. Думаю, именно с этого момента я начала испытывать некоторое чувство дискомфорта. В первый раз я поняла, что русские живут в соответствии с чуждыми мне правилами и я ничего не смогу с этим поделать. Наталья, выслушав мой рассказ об инциденте с Ершовым, посоветовала мне проявлять осторожность. Эта единодушная пассивность привела меня в замешательство. Наталья не могла сказать о том, что Ершов был сотрудником ГПУ