Семко - стр. 64

Наленчей Бобрек нигде не встречал, а на другой день он встретил маленькую кучку Грималов, которая в тревоге пробиралась в Познань. Ведущий её старик остановил клеху для расспроса; тот заверил его, что Домарат хорошо приготовился к защите.

На привал ему в тот день пришлось остановиться в лесу, около бедной корчёмки, из трубы и крыши которой слегка дымилось, что, казалось, означает, что там всё-таки есть люди.

Открыв дверь, Бобрек в сумерках сначала никого не увидел, только бледный огонёк горел и шипел, потому что в него подложили мокрых веток. Только когда лучше рассмотрелся, увидел сидящего на полу человека и, ему показалось, что это был монах; он был в грубой рясе, перевязанной пояском из верёвки. На голову был натянут капюшон, а седая, редкая борода спадала ему на грудь.

Подойдя к нему, он с ним поздоровался, на что ему звучным и сильным голосом сидящий отвечал:

– Навеки.

Это был действительно монах святого Франциска.

– А хозяина тут нет? – спросил Бобрек.

– Как видите. Господь Бог тут хозяин, а я до сих пор единственный гость, – сказал старый монах, который держал в одной руке ломтик сухого хлеба, а в другой – соль, посыпал ею хлеб и ел.

Рядом с ним стоял маленький деревянный кубок с водой. И хотя в пустом постоялом дворе было невесело, казалось, что старый монах в очень хорошем настроении.

– Что же вы тут делаете, отец? – спросил Бобрек, ища место, где бы присесть.

– Вы видите, догадаться легко. Согласно уставу нашего святого отца, хожу за милостыней для конвента, а теперь меня отправили в Пиздры, так вот, я потихоньку туда направляюсь.

Старик рассмеялся.

– За милостыней, в такое время! – прервал Бобрек. – Это вы, отец мой, невовремя выбрались, потому что здесь теперь все нищие, и им скорее хотелось бы взять, чем от-дать. – Всё же! – ответил старый монах, по-прежнему поедая сухой хлеб, который покропил водой и подсолил. – Видите, что с голоду не умираю…

Бобрек вздохнул.

– Что за время, отец мой, что за время!

– А вы откуда и куда? – ответил, не вторя жалобе, монах. – Если не ошибаюсь, вы тоже носите духовную одежду. – Я клирик, – сказал Бобрек. – Я езжу по свету, зарабатывая на хлеб пером, но теперь, пожалуй, его на железо нужно променять. Намечается свирепая война!

– Божья воля! – сказал монах спокойно. – Без Его воли ничего не делается, а верьте мне, Бог знает, что делает. Видно, была нужна трёпка… все плевела буря искоренит, а чистое зерно останется во славу Господню.

– Со злыми и невинным достанется! – вздохнул клеха.

– А кто же из нас неповинен? – возразил монах холодно.