Семилетка поиска - стр. 7
А массажистка молча и ловко впрыгивала в нижнее белье, стараясь не приближаться к Елене ближе двух метров.
Через неделю он заявился забрать крупногабаритные вещи. Вынес и вывез все, что смог, а напоследок сказал:
– Ты никогда мне не нравилась как женщина! Из-за того, что ты разрушила нашу семью, я не дам на ребенка ни копейки, хоть тресни!
И сдержал слово.
Елена тогда была «первозамужка». В родильном доме есть выражения: первородка, второродка, старая первородка… и т. д. Как всякая молодая первозамужка, она долго ревела на фразу: «Ты никогда не нравилась мне как женщина!» Она ревела, выпустив из памяти все, что было. Как он ее добивался, как очумело заталкивал среди дня при ребенке в ванную и говорил: «Лидочка, я помогаю маме мыться!» Однажды ночью даже разложил ее на автобусной остановке. Естественно, в самый интересный момент приехал автобус, которого уже не ждали. И в него пришлось садиться под толстым слоем пассажирских взглядов с вишневым от стыда лицом, потому что следующего автобуса уже совсем не ждали…
Теперь, с высоты рушащегося третьего брака, она понимала, что реветь-то надо было на фразу: «Я не дам на ребенка ни копейки, хоть тресни!»
Вторым мужем Елены был Филипп; смолоду он плавал на траулерах, а сойдя на сушу, научился чинить компьютеры. Он был золотой по трезвому делу, обожал Лидочку, помогал ей делать уроки, вылизывал дом, трахался как бог; но когда напивался, превращался в грустное слюнявое животное.
Елена не могла понять, как он, в совершенно невменяемом состоянии, добирается до дома через всю Москву, аккуратно развязывает шнурки на ботинках, вешает одежду и валится как сноп. А потом громко храпит и булькает горлом, и утром встает с физиономией, словно по ней всю ночь молотили валенком. Водила его по противоалкогольным врачам и аферистам, выливала у него на глазах бутылку водки в раковину, молила, просила, грозила… Терпела семь лет потому, что в постели ему равных не было. Чуял бабу, подлец, как музыкальный инструмент – мог на ней сыграть все, от чижика-пыжика до Первого концерта Чайковского даже по пьяному делу…
Разлука с Филиппом стала плановым мероприятием. После Толика Елена планово меняла работы и прически, планово бросала курить, планово шла на курсы английского, планово расставалась с предававшими подругами. Она не могла позволить себе жить иначе, потому что Лида и родители были на ней одной.
Так что однажды утром Филипп обнаружил свои вещи собранными, Елена развела руками и сказала:
– Финита ля комедия…
Мужики знали, что ее слово железное и не подлежит обсуждению. Филипп молча пошел в ванную, долго умывался, фыркал и пил воду из крана. Потом сел напротив собранных чемоданов, скрестил смуглые накачанные руки на груди, посмотрев мутными, как у несвежей рыбы, похмельными глазами, и сказал: