Семиевие - стр. 135
Дина повернулась к другому дисплею, содержащему информацию о двигателях, закрепленных на нимбе с противоположной стороны корпуса. «Капли» не отличались обилием окон; выглянуть наружу можно было только с переднего конца, где в купол рядом со стыковочным узлом были вмонтированы два небольших иллюминатора. Под одним из них находилось то, что инженеры называли креслом, а сторонний наблюдатель скорее описал бы как дорогой шезлонг, неведомо как попавший в космос. Айви уже пристегнулась к креслу и сейчас была занята тем, что активировала собственный комплект экранов. Дина слышала, как она что-то бормочет в микрофон своего переговорного устройства, которое подключила к одному из пластиковых ящиков, совокупность которых в данных обстоятельствах следовало называть контрольной панелью. Айви проводила последние сверки с командным пунктом и вела переговоры с Маркусом, который, надо полагать, уже пристегнулся к такому же креслу в Капле-3.
Дина огляделась и заметила сверкание линзы видеокамеры, размером не больше птичьего глаза, встроенной в небольшой пластиковый держатель на стене в середине капли.
И безо всякой видимой причины расплакалась.
Что с ней случалось достаточно редко. Гарантированно открывали кран лишь определенные сообщения азбукой Морзе от Руфуса. Дина с Айви иной раз позволяли себе поплакать на плече друг у дружки, когда никого не было рядом, хотя в последнее время клуб несколько расширился за счет новых членов, в частности, Луизы. Но всякий раз нужно было срочно заниматься чем-то еще, разрешать всевозможные чрезвычайные ситуации, ты вечно была на глазах у людей. Уединиться не получалось. Пустая капля была самым большим объемом ничем и никем не занятого пространства, в котором Дина оказалась с тех пор, как ступила на борт «Союза» полтора года назад. Оно показалось ей огромным, Дина почувствовала, что совсем одна, и не выдержала. Она знала, что находится перед камерой, которая ведет цифровую запись происходящего, чтобы отправить в архив. Быть может, психологи в Хьюстоне прямо сейчас обсуждают ее состояние. Дину это не волновало. Мнение Хьюстона перестало ее волновать давным-давно. Стоило ей расплакаться, и слезы теперь текли сами собой, нужно было лишь переждать поток. От семьи и себя самой ее мысли переключились на облачников, которым предстоит жить и умирать в подобных жестянках. Если у них ничего не получится, и если Облачный Ковчег, как полагали некоторые, лишь плацебо, последние мысли и чувства последней живой души на свете придутся на ровно такое же замкнутое пространство, как вот здесь. Может статься, этой живой душой будет сама Дина.