Семейные обязательства - стр. 23
Не может родной отец быть еще и крестным. Значит, Елизавета – не дочь Павла? Жена изменила, родила ребенка, а Императрица уговорила его принять дитя?
Всякое, конечно, бывает, но что-то тут не сходится. Обманутый муж крестит ребенка жены? Вряд ли. К тому же все свидетели хором говорили, что Лунин в дочке души не чаял с самого рождения, а это маловероятно, если она – результат измены.
Отец Георгий вернулся к записям о финансах Луниных. Единственный нетронутый счет – наследство Елизаветы от ее тетушки, тоже Елизаветы Луниной, умершей за пару недель до рождения племянницы.
«Точная копия покойной Лизы…» – вспомнил охранитель слова фон Рауха.
У этих странностей было одно простое объяснение. Скрыть дату появления на свет младенца нетрудно, нужна всего лишь молчаливая кормилица. Так что если Елизавета дочь не Павла и Елены, а другой Елизаветы от неизвестного любовника, все сходится – и крещение, и любовь отца – дяди, и наследство, и фамильные черты. Павел не хотел порочить память о любимой сестре, умершей в родах, и не пожелал племяннице судьбы бастарда. Выдал дитя за родную дочь. Все логично.
Какое это имеет отношение к покушению на Воронцова? Никакого, скорее всего. Просто разминка для ума.
Интересно, кто же тогда настоящий отец Елизаветы, и при чем тут Императрица Изольда?
Размышления епископа прервал решительный стук в дверь.
После разрешения вошел отец Василий, викарий Провинциал-охранителя. Второе лицо в гетенбергском Официуме, заместитель и правая рука прежнего епископа. Если бы все шло своим чередом, он бы сейчас носил архиерейскую мантию, но Владыка решил вызвать отца Георгия, и все переиграли.
Новый Провинциал-охранитель сразу после назначения загрузил викария хозяйственной работой, а сам стал вникать в вопросы следствия. Что об этом думал несостоявшийся епископ – доподлинно не известно, но отец Георгий был уверен, что библейской кротостью там и не пахнет.
Отец Василий коротко поклонился, точно дозируя почтение и независимость. Подал начальнику пухлую папку с документами на подпись, дождался приглашения сесть и застыл статуей «идеальный подчиненный ожидает распоряжений».
Викарий был невысокого роста, крепкий и жилистый, быстрый, как ласка. Лет сорока с небольшим. Он сидел напротив нежданного начальника и смотрел прямо, открыто и спокойно. Отец Георгий подозревал, что так же спокойно, не меняя выражения лица, викарий проводит в последний путь гроб с его телом и приступит к исполнению новых обязанностей.
Жар-Птица надеялся, что произойдет это еще не скоро.