Семь шагов к счастью - стр. 37
- А что же означает само слово «пианино»? – поддакнул я, чтобы заверить ее в своем интересе.
- А пианино как раз – один из этих самых клавишных инструментов. Вот это, к примеру, пианино, - указала она на «Рослер». А есть еще рояль и...
- Точно, рояль! – воскликнул я, чуть не подпрыгнув от восторга.
Дебора отлично бы смотрелась за белоснежным роялем, - возник у меня в голове чарующий образ этой самой девушки.
- Ты бы хотела купить рояль, дорогая? – с кайфом назвал я ее так. - Для нашей громадной гостиной в городском доме лучше подойдет именно он, как думаешь?
Мне реально казалось, что это я, а не Никс так с ней поступал. И я старался заглушить чувство вины, болтая без умолку, согласный нести всякую чушь, лишь бы прикрыть свои прошлые грешки перед Деборой новым поток слов и действий.
Зато как же было забавно наблюдать за тем, как от каждой высказанной мной фразы ее выразительные глаза будто становятся все больше, не в силах вместить все изумление, которое она испытывает из-за перемен, произошедших во мне!
- Я... я... наверное...- промямлила она, теребя краешек юбки.
Однако мне так и не удалось добиться от Деборы долгожданного ответа и радостных возгласов. Потому что в эту минуту внизу внезапно послышался неприятный мужской голос.
- Это Хэнкс, - с досадой сжала Дебора губки. - Нужно спуститься и встретить его, - было все, что, в конце концов, смогла выговорить девушка после затянувшейся паузы, в течение которой я продолжал ждать ответа, а она напряженно прислушивалась к разговору Аделаиды и Клауса, явно не горя желанием спускаться к нему.
- Ладно, пошли, - ответил я, начиная привыкать к тому, что необходимо мое разрешение на простые передвижения из комнаты в комнату.
Мы оба нехотя поднялись и направились к лестнице. На подступах к первой ступени я автоматически подал Деборе руку, и, к моей молчаливой радости, она хоть и неохотно, но приняла ее.
Так мы и спускались, вдвоем. Рука об руку, и с каким-то только нам понятным торжеством празднуя сей особенный момент.
Внизу нас ожидал тот самый манекеноподобный индивидуум, которому я был некогда рад, очнувшись на больничной койке и столкнувшись с новыми и незнакомыми для себя реалиями.
Однако сейчас Клаус Хэнкс будто растерял по дороге весь налет благонадежного помощника, показавшись мне сегодня скользким и отталкивающим типом.
И вроде это был все тот же доверенный человек, который, забрав меня из госпиталя и привезя в особняк Никса, давал по пути советы и решал проблемы, которые пугающими тучами сгущались над моей головой. Ведь в те дни я был страшно благодарен Хэнксу за то, что он фактически добровольно взялся решать все сам, предложив мне уехать за город.