Семь причин, чтобы жить - стр. 46
Это было не то, что нужно сейчас. Николасу до трясучки хотелось сбросить звонок, зацепить наушники и закрыть глаза, погрузившись в мнимое душевное равновесие, а не слушать тупые наставления.
— Ладно, — она вздохнула. — Как школа? Я имею в виду не только твою успеваемость. Ты нашёл кого-нибудь?
“Проблемы? О, да. Целых семь дерьмодемонов. Даже восемь, если учитывать Джея”.
— Да, мам. Я вроде как общаюсь с одним парнем, всё идёт неплохо. По крайней мере он не ненавидит меня, да и в целом школа нормальная.
Ник возвёл взгляд к потолку. Когда заметил, что картинка размыта — почти запаниковал, но силой подавил надвигающуюся бурю. Стало даже интересно насколько хватит. В последний раз он смог продержаться несколько часов, хотя и откат был уничтожающий в ноль.
— Это хорошо-о-о, — протянула женщина. — Я тебя отвлекаю, наверное, там Дэвид вернулся и я...
— Конечно, мам, иди, всё в порядке. Привет Сьюз...
Она сбросила и эхо коротких гудков прокатилось по пустом сознанию. Николас чувствовал, как стекленеют глаза и сглотнул.
Нужно было за что-то уцепиться. Музыка уже не то, не может. В голове стало пусто и одновременно слишком тесно от мыслей. Так бывает, когда начинается паника.
У всех, конечно, она разная. В попытках разобраться в себе Николас много чего перелопатил в интернете и понял только то, что общих понятий крайне мало. Кому-то стоит медитировать и всё будет куда легче, кого-то может успокоить тёплая ванна или звонок родному человеку.
Но у него не было ванны — вместо неё душевая, а список контактов составляют предки. И он один. В комнате, освещённой только экраном ноутбука с поставленным на паузы фильмом. Больше ничего в его мире нет.
Ни-че-го.
Он принялся легко раскачиваться, согнувшись и взявшись за голову. Старался отыскать хоть одно радужное воспоминание, чтобы проживать его снова и снова, даже если оно будет длиться всего секунду, но не мог уцепиться ни за что. Сознание превратилось в гудящий рой, который изредка бился о стенки и Ник вздрагивал. Дышать было тяжело, а он всё равно вдыхал полной грудью, потом сжимал губы и опять, опять, опять... Терялся, трясся.
Почему это происходит опять? И почему именно с ним? Неужели мало остальных шести миллиардов кожаных мешков с мясом, чтоб это досталось кому-то другому?!
“Ничтожество”.
Крик скрывался за сжатыми пальцами на волосах. Немой, рвался прямо из груди так, что казалось — рот не выдержит и Америка получит нового Джокера.
“Что ты можешь один?”
В тёмной-тёмной комнате всё смазывалось, срывалось, путалось. Нику казалось, что он и есть этот диван. Звук падения какого-то стеклянного предмета заставил дёрнуться в сторону — импровизированная пепельница оказалась на полу.