Семь ночей - стр. 4
— Кто, млять, она такая? — Рустам, очевидно, решил после произошедшего приглядывать за мной тщательнее, раз вторгся в ванную.
— Это ты мне скажи! Ты начальник службы безопасности, вот иди и думай! — заорал я с такой силой, что стёкла душевой жалостно заверещали.
— Может, не доживёт? — друг шумно выдохнул и удалился.
Может, и не доживёт…
Я стоял под сильным обжигающим водопадом, изредка делая его прохладнее, до тех пор, пока ритм сердца не восстановился, и только после этого вырубил воду.
Хоть это и редкость, но в чём-то Рустам прав. Нет тела – нет дела. Но и оставлять её на обочине нельзя было, я хоть и зверь, но на подобную дичь по отношению к женщине все же не способен.
Девчонке-то от силы лет двадцать. Даже сквозь уродство «мужской» любви видно, что конфеткой была, а то, что это мужики сотворили, сомнений у меня и вовсе не было.
Не дала. Отвергла. Изменила…
Поводов уйма, а средство всегда одно – кулак.
Но проблема в том, что меня это не должно касаться! Позажигала на даче у какого-нибудь зелёного отпрыска местной шишки, вот тебе и скорая расплата. Отымели, цацки нацепили и на вольные хлеба отпустили.
Вот в этом-то и дело… Девка дошла! Видел я тот ролик, где она барахтается босыми ногами по ледовому насту, лишь бы успеть. И успела. Дура! Ведь на скользкой дороге машина может повести себя как угодно! Вместо помощи можно и коньки отбросить. Вот только ощущение, что терять ей уже было нечего, было настолько явным, что, вновь и вновь просматривая, как она борется за свою жизнь, сердце замирало от ужаса, который она, должно быть, испытывала.
Многое доводилось видеть. И то, как от страха люди застывали на месте, смиряясь с незавидной судьбой и неминуемой смертью, и душераздирающие истерики, в приступах которых жертвы готовы были на всё, лишь бы шкуру свою спасти. Но видеть, как женщина выцарапывает у «клюкастой» своё право дышать — никогда.
Итак…
Если менты не узнают, то в сводках этот инцидент значиться не будет. А если будет тихо, то и ублюдки расслабятся, радуясь, что найдут этот юный «подснежник» теперь только весной, когда снег сойдет. Тогда… Тогда искать её будут только родственники.
— Рус! — заорал я, прекрасно зная, что тот топчется под дверью.
— Да.
— Мониторь сводки пропавших.
— Пф-ф… Уже! — понурый Акишев вошёл в комнату, замер у дверей, заложив руки за спину.
— Девка босая была…
— Отправить мужиков осмотреться? — вытянулся в струнку друг.
— Сиди и не мелькай. Сначала сделка, потом думать будем. Там такой буран прошел, что даже если захотят — ни черта не найдут, а лишние следы нам не нужны.