Семь ночей - стр. 25

— Да, — не смог сдержать улыбки. Клара вечно прыгала, то выкая, чтобы выстроить дистанцию, а иногда расслаблялась и позволяла себе чуть больше.

Когда гостиная опустела, глубоко вдохнул. Этот дом умел дышать… Воздух здесь был кристально чистый, звенящий комфортной прохладой, высоченные потолки дарили ощущение свободы.

Сдернул галстук, пиджак, бросил их на спинку кресла. Расстегнул несколько пуговиц, закатал рукава и сел в кресло у камина, включив ноутбук, намереваясь все же отсмотреть последний проект аэровокзального комплекса.

— Я позволила себе вольность, Вадим, — Клара внесла поднос с дымящейся запеканкой и стала накрывать на стол.

— Присоединитесь?

— С удовольствием, — женщина вспыхнула, но всё столь же сдержанно отправилась на кухню, а ещё через несколько минут мы в уютной тишине ели коронное блюдо Клары Ивановны.

— Как дела?

— Быки твоего Акишева вытоптали мои гортензии, Вадим Дмитриевич. Огромная территория, а им спарринги нужно устраивать у главного входа? — Клара фыркнула и бросила горький взгляд сквозь панорамное окно на замятый сугроб.

Акишев после последнего подрыва моей тачки совсем с катушек слетел. Раздул штат охраны, превратив и городскую квартиру, и офис с загородным домом в неприступную крепость, а базой для тренировок, естественно, выбрал это тихое место.

— Они тренировались у бани, но Герберт их оттуда погнал, — даже напрягся, вспомнив, что в глуби леса в небольшом домике спит Крошка. — Я поговорю с Рустамом.

— Будьте так любезны, — Клара довольно кивнула и вновь стала ловко орудовать ножом и вилкой. — Вы с Гербертом разминулись, он передал, что приедет завтра ближе к обеду.

— Хорошо, — я отодвинул тарелку и закурил, наблюдая, как медленно загораются огни уличного освещения. Цепи неоновых гирлянд потянулись по каменным башням забора, размываясь нечетким следом средь пушистых веток елей.

Время здесь не то чтобы останавливалось. Оно становилось другим: важным, медленным, наполненным жизнью. Даже бессонные ночи в свете тусклой лампы над ворохом документов несли не усталость, а удовлетворение. Казалось, что я занимаюсь чем-то важным, нужным и не бессмысленным. Вот и сейчас в голове застучали молоточки от нетерпения уединиться в своей спальне, где у огромного окна стоял дубовый стол с зелёной лампой.

— Жалко девчонку, — выдала Клара, а потом поднялась и стала убирать со стола.

Её слова прозвучали как приговор. В них было слишком много жалости к «подкидышу с большой дороги». Я оторвал взгляд от окна и сконцентрировался на Кларе: поджатые губы, сведенные на переносице брови и жесткая линия напряженной челюсти. Женщина всем телом транслировала тревогу и смятение.