Семь миллионов сапфиров - стр. 7
Идет очередной урок. Учитель скользит взглядом по ученикам, будто лис, наблюдающий за курами. Мы вжимаемся в парты. Скорее всего он класса «В», с присущими ему самоуверенными манерами воинов. Наконец, он находит себе жертву.
– Скажи-ка мне, кто открыл Анализ?
Он подходит к моей парте. Я начинаю ерзать на стуле. Но говорит он не со мной, а со смуглым мальчиком, моим соседом, который нервно грызет ручку. Обычный неприметный парнишка. Он замирает и испуганно смотрит на учителя.
– Я спрашиваю тебя, маленький грызун.
Все начинают смеяться, но учитель резко вскидывает руку, и в воздухе повисает тишина.
– К-к-клаусс М-мерхэ, – заикаясь, отвечает мальчик.
– Ха, заика, – шепчет кто-то.
– Тсс! Наш грызун ответил верно, – усмехается учитель. – Это случилось шестьдесят семь лет назад. Так и пришел конец Эры Неведения.
Все утыкаются в тетрадки, записывая сей драгоценный факт. И я тоже.
– Как тебя звать, грызун?
– Ж-ж-жорж П-перье, – мямлит мальчик. По его лицу видно, что он готов провалиться на месте. Я слышал, однажды он получил класс «Д», и это моментально вылечило его заикание. Не такое уж это и чудо, если после Анализа многие встают из инвалидного кресла. По крайней мере, так пишут в газетах.
Мне безумно интересно. Я как щенок, жадно лакающий молоко из блюдца. Я впитываю все, что слышу в школе, и вот что я узнаю. Оказывается, время смерти корректно называть «датой Х», а сам Анализ – символом «А1». Он умеет предсказывать даже несчастные случаи. Гениально же. «Его сила колоссальна, – загадочно говорят учителя. – Люди несведущие называют его черной магией и грязным колдовством, но это – чистая наука». Я узнаю, что официально гарантируется достоверность А1 в девяносто девять процентов. Это означает, что он ошибается лишь в одном случае из ста, объясняет учитель. Как правило, это случается из-за сбоя в программе или же мимолетной халатности в работе лаборатории. Человеческий фактор.
Нас в обязательном порядке заставляют зубрить биографию Клаусса Мерхэ. Я вижу его портреты в кабинете отца, на школьных стенах и даже в церкви. Он выглядит как сумасшедший ученый. Взгляд острее кинжала. Черная кожа. Лысый череп блестит, как огромное шоколадное яйцо. Но больше всего приковывает внимание белоснежная бабочка, восседающая на короткой шее.
Нам втолковывают, что религия преобразилась, и это – обновленное, эзотерическое христианство. «Мерхианство», – проникновенно говорит учитель теологии. Я узнаю, что в мемуарах Мерхэ дана трактовка евангельского текста, найденного в Палестине почти сто пятьдесят лет назад. Там сказано о том, что однажды Господь наш всемогущий приоткроет перед людьми дверцу, за которой спрятана великая тайна жизни. А в одном месте (глава шестая, стих третий) прямо написано, что эта тайна составляет знание «времени конца своего».