Семь дней в июне - стр. 39

– И все же – что Себастьян? Его образ одно из самых ярких, правдивых изображений мужественности, которые я когда-либо встречал на страницах книг. Особенно в третьей и пятой книгах. Себастьян в прямом и переносном смысле высасывает жизнь из всего, что его окружает. И однажды он высасывает и Джию – он знает, что высасывает, но не может остановить себя и отказаться от любви к ней. Может быть, это потому, что он знает, что в конце концов она переживет его. Он знает, что Джия выносливее. В силу того, что она женщина, она сильнее. Девочкам дана вся тяжесть мира, но некуда ее опустить. Сила и магия, рождающиеся в этой борьбе? Это так пугает мужчин, что мы придумали причины сжигать вас на костре, лишь бы наши члены оставались твердыми. – Он сделал паузу. – Ты сделала волшебную метлу Джии в десять раз сильнее, чем клыки Себастьяна. Ведьма превосходит монстра. Вот и все, что нужно знать о том, почему мужчины боятся женщин.

Ева была слишком ошеломлена, чтобы дышать. Вопреки здравому смыслу, ее глаза снова встретились с глазами Шейна. Что бы он там ни увидел, это заставило его на мгновение замешкаться. Но потом он продолжил.

– Ты не мужчина, – продолжал он, – но ты пишешь, мать твою, об амбивалентной мужественности. Ты не мужчина, но это не имеет значения, потому что ты пишешь пронзительно и замечаешь незамеченное, а твоя творческая интуиция настолько сильна, что способна убаюкать любое повествование. Ты видишь. И пишешь. С Восьмеркой я делаю то же самое. – Он посмотрел на нее знакомым взглядом. – Просто я пишу не так хорошо, как ты.

Белинда наклонилась к Халилу и прошептала:

– Хочешь вернуться к разговору о «девичьих глупостях» или передумал?

У Евы слегка отвисла челюсть. Она кивнула медленно и бездумно. Она не хотела, чтобы он понял, как она поражена. И не позволила ему оставить за собой последнее слово.

– Что ж, – нашлась она. – Неплохая интерпретация.

– Неплохое чтиво, – низким голосом произнес он.

– Твое… тоже.

– Благодарю.

Ева наконец оторвала взгляд от Шейна. И только тогда он, казалось, вспомнил, что находится на сцене, и тихо вздохнул.

Аудитория гремела абсолютной тишиной. Никто не произнес ни слова; все застыли. За более чем десятилетие Шейн Холл едва ли произнес пять (понятных) фраз для публики. И вдруг оказался здесь и произнес чисто феминистский монолог. О Еве Мерси? Это была потрясающая случайность. И, как ни странно, ошеломляюще восхитительная. Вряд ли кто-то в аудитории читал до сегодняшнего вечера серию «Проклятые», а теперь все спешили открыть приложения Amazon