Семь бесов в бочке меда - стр. 32
Кое-как сбросив навалившееся оцепенение, она развернулась, собираясь догнать друзей, но вдруг на периферии зрения уловила движение у стены за одним из гробов. Оглянулась и вновь застыла, охваченная ледяным ужасом.
Человек. Черная ткань подола длинного балахона, надетого на незнакомце, дрогнула, словно гонимая сквозняком, и пошла волной. Скользнув взглядом выше, Липа различила два светлых шнурка, свисающих с пояса. Лицо неизвестного утопало в чернильной тьме под капюшоном монашеской рясы. Рваный вдох сорвался с губ Липы, и в тот же миг черный балахон опал на пол, будто был надет на воздух, который внезапно развеялся в пространстве.
Внутри Липы словно разжалась туго скрученная пружина, заставив ринуться вперед со всех ног, обгоняя остальных. Влетев в нишу, она врезалась в глухую стену, зато влево и вправо тянулись коридоры и пропадали в беспросветном мраке. Не задумываясь, она наугад забежала в правое ответвление. Сердце так грохотало в груди, что, казалось, заглушало топот.
«Скорее бы выход, скорее бы выход…»
Темнота давила, душила, цеплялась за юбку корявыми холодными пальцами.
Через несколько метров коридор вильнул в сторону, а Липа будто на невидимую стену наткнулась, едва не упав. Волна страха прокатилась по всему телу, подступила к горлу удушливым комом.
Во мрачном коридоре кто-то был.
Тень… Едва уловимое движение воздуха…
Заполошное биение сердца стало невыносимо громким. В ушах стучало.
Темный силуэт колыхнулся и пошел на Липу. Она испуганно попятилась. На задворках сознания трепыхалось понимание, что Антона с Ирой позади нет.
Потеряв ориентиры, Липа уперлась спиной в стену, ощущая ее шершавую прохладу через ткань блузки.
– Эй. – Силуэт из мрака неумолимо надвигался.
– М-мамочки, – обмирая, прошелестела Липа и зажмурилась.
– Держись, моя девочка, – вдруг окутал ее до боли родной голос. Мягко, ласково, словно лучи света пронзили сомкнувшуюся тьму. – Ты сильная, я знаю, ты справишься…
– Мама… – едва слышно позвала Липа и интуитивно протянула вперед руку. Ладонь ощутила ответное тепло, разгоняющее страхи, наполняющее смутной уверенностью. Собственный голос будто окреп, обрел силу, и она воскликнула: – Мамочка!
– Вообще-то, Виктор.
Липа распахнула глаза. Вокруг все так же царил мрак. Но перед ней действительно стоял мужчина. В темноте черты его лица теряли четкость. Но он был настоящим, живым, теплым. Липа с удивлением обнаружила, что сжимает его ладонь двумя руками.
– Ой, – смутилась она, но не отпустила. Казалось, стоит ей это сделать, как стылая крипта затянет ее, поглотит. И всё. Тлен.