Сельский Казанова - стр. 27
Ночью прижимаешь к себе довольную, разморенную от оргазма, женщину, чувствуешь ее мягкую, хрупкую энергию и тепло, засыпаешь в счастье, а утром входишь в податливое, накаченное твоей же спермой лоно, так, что там хлюпает, и медленно и чувственно доводишь ее до взрыва снова!
Танюша начинает тихонько поскуливать в такт моим толчкам, и я обхватываю руками ее грудки! До чего же хороша, чертовка! Весь день бы ее вертел, если бы осталась! Из постели бы не выпустил, прям в кровать бы ей покушать приносил, да наглаживал и нацеловывал!
Белоснежная кожа девушки покрывается испариной, я облизываю ее длинную шейку, мну шикарные сиси, вдалбливаясь в ее лоно резче и жестче, она вскрикивает, сладко сжимая мой член горячими стеночками, тогда кончаю и я, заполняя своей спермой ее дырочку до краёв!
Некоторое время я лежу, лениво теребя сосочки Танюши и целуя ее плечико, но тут звенит гадский будильник, а это значит, что пора вставать, чтобы проводить мою рыжую ведьмочку.
Сердце неприятно сжимается. Так не хочу я отпускать Танюшу, кто бы знал! Она еще не уехала, лежит в моих объятиях, насаженная на мой член, а я уже тоскую по ней!
Беру себя в руки, иду в душ, потом варю кофе и делаю омлет с помидорками. Я с помидорами не очень люблю, лучше бы с сальцем с прослоечкой, но Танюше нравится, поэтому я делаю, как любит она.
Только расставив на столе завтрак, вспоминаю Прапора. Странно, что он не принес сегодня мышь мне на прикроватный коврик. И где он сам есть?
– Кыс, кыс, кыс, – зову кота, но в ответ тишина.
Может, мыши кончились? Или лень на котика напала? Ну, мало ли? Всякое бывает. Успокаиваю я себя, а все равно переживаю за животинку. А что если издох или заболел, а может опять с кем подрался, неугомонный?
Девушка приходит на кухню уже умытая и причесанная, зевая на ходу. Сейчас она похожа на солнышко со своими рассыпанными по плечам кудряшками и канапушками на лице. Такая милаха!
Завтракаем молча, думая каждый о своем. Потом я мою посуду и лезу в свой тайник с деньгами. Отсчитываю несколько крупных купюр. Ну, как я ее без денег отпущу? Пока она там устроится в городе, обживется... На всякий случай надо дать! Что я, чужой ей что ли? Кто еще о ней позаботится, как не я?
Танюшу я застаю на крыльце, рассматривающую те самые соседские босоножки. Опять Полкан притащил. Вот, засранец такой! Мало он вчера по мордасам этой обувью получил? Не было такого, чтобы он чужое таскал, а сейчас что началось-то?
– Это чьё? – ревниво спрашивает Танюша, тыча пальцем в босоножки.
– Соседкино, – честно отвечаю я.