Селение - стр. 32

– Присмотрись – упорно талдычит он – это дома.

И вот, спустя пару мгновений, я наконец вижу то, что гораздо раньше меня увидел человек в очках с самым замацанным стеклом в машине. Эти точки – это крыши домов, которые по мере приближения становятся все больше и различимее.

Восторженно смеюсь и, не в силах сдержать порыв, хлопаю Роба по спине:

– Да! – после чего оборачиваюсь к ребятам – господа, официально заявляю, что мы на земле Ведьминого Села.

4 апреля 1996 года.

Две недели как меня выгнали с новой работы. Точнее, с очередной работы. Когда я устраивалась на нее, то не знала, что буду делать, если мне в очередной раз укажут на дверь. Что ж, теперь знаю – я буду сидеть без денег и клянчить их на углу у прохожих попрошайкой, стараясь нараспев тянуть одну из песен, к которым у меня никогда не было склонности.

Пою я отвратно. И получаю за это столько же.

Меня уже не берут никуда, даже полы мыть. Все знают, что со мной «неладно». Правда, они думают, что на мне сглаз, порча или я просто не могу налить стакан воды, не опрокинув его и не разбив. Хотя, пожалуй все-таки больше первое. Когда меня считали «непутевой», то еще брали на какую-нибудь грязную работу. А теперь, когда считают «неладной», отказывают во всем.

Прачкой у Линды был последний шанс, но в тот день, разозлившись, я вновь не смогла контролировать и все случилось, как обычно. С моим желанием, но без моей воли. Может, этого и можно было бы избежать, если бы та девчонка, что обычно сидит на рессепшене, не вознамерилась вдруг в отсутствие Линды мнить себя главной. Она вышла из-за стойки и принялась мне указать, какой грязный пол и что я зря получаю деньги. Хотя пол был идеальный, а получала я гроши.

Она начала ходить и цокать, презрительно глядя на меня, словно она владелица этого салона. Несколько раз она пыталась заставить меня встать и начать по новой мыть идеально чистый пол, на что я справедливо замечала, что в этом нет никакого смысла. В итоге она фыркнула и вышла покурить. Не знаю, где в середине апреля она умудрилась найти грязь (во Флориде-то, где снег никогда не выпадает, а дожди если и проходят, то точно не в таком количестве, чтобы так размягчить в грязь землю), но вернулась она минут через пятнадцать крайне довольная. От нее не было и малейшего аромата табака, так что я сразу поняла, что она даже не зажигала сигарету. Зато на ее вульгарных туфлях с огромной платформой были целые шмотья грязи. Они оставляли невероятно смачные следи – и она прошла в них прямо до меня, нарочно переступив входной коврик и уж конечно не попытавшись вытереть об него хоть часть грязи. Когда она миновала это расстояние, пол салона стал похож на какое-то поле боя грязевыми камками.