Секты. Обличения от бывших членов. Книга 1 - стр. 28
Один из членов секты бил его доской с гвоздями. Малыш плакал, призывал Господа, молился Господу так громко, что все его слышали, даже когда он был заперт. Но никто не подавал и виду.
Грины стремились разорвать все связи между всеми членами семьи: между матерью и ребенком; мужем и женой. Это не имело значения. Если они чувствовали связь, они разбивали ее».
Заявляющие, что они говорят напрямую от лица Бога Лайла и Джим Грины контролируют все стороны жизни своих последователей. Когда Ребекке исполнилось семнадцать лет, Грины заставили ее выйти замуж за Майка, одного из своих последователей.
Ребекка. «Грины вызвали меня в свой дом и сказали мне, что Господь велел мне выйти замуж. И я согласилась, потому что так сказал Господь. Я всегда говорила, что это правильно, потому что за все страдания на Земле я попаду в рай».
Лидеры секты требовали полного повиновения от своих зомбированных последователей, и они его получали.
«Вы думаете вы благонравны? Вы красивы? Милы, всесильны, храбры? Подождите пока я до вас доберусь!» (Лайла Грин).
Маура. «И вот, однажды Лайла пришла и сказала, что Господь готов совершить суд в нашем лагере. Здесь есть человек, который не пожелает оставаться в живых».
Ребекка. «Этим человеком оказалась моя мать».
Маура. «Меня обвинили в духовной измене. Это означало, что я ставлю в своей жизни что-то выше Господа. Этим «чем-то» была моя семья. Они сказали, что я обожествляю своих детей. Я просто плакала. Я не могла понять, была в смятении, чувствовала себя приговоренной. Я думала: «что со мной произошло? Что будет с моей семьей? Я была страшно напугана. Очень сильно!»
Лайла прогнала Мауру в сарай на заднем дворе.
Ребекка. «Там не было никакого утепления, это был детский игровой домик. Она питалась одними бутербродами с арахисовой пастой. Ей приходилось работать. Ее заставляли рубить дрова и красить стены домов. Нам запретили разговаривать с ней. Она должна была носить черную повязку на голове, а мы должны были называть ее отступницей.
Каждое утро и каждый вечер она мыла всю посуду за сорока человеками. Она только работала. Она не принимала душ. Зимой в Сакраменто ей приходилось мыться из шланга. Мне, как ребенку было больно видеть, как моя мама подвергается такому. Мою маму судили как раз тогда, когда я была беременна первым ребенком. У меня сердце разрывалось из-за того, что моя мама не может быть рядом со мной во время моей беременности.
Я видела свою мать за работой на заднем дворе. Мне приходилось проходить мимо нее, не смотря в ее сторону. И это было самым болезненным для меня. В конечном итоге, мой отчим велел матери покинуть лагерь».