Секта Эгоистов (сборник) - стр. 13
Недовольно морщась и потирая пораженное председателевой аргументацией место, г-н де Лангенхаэрт, казалось, был не слишком сбит ею с толку. Председатель ринулся на приступ:
– Что скажете вы о моем аргументе? Был ли он достаточно весомым, дабы поколебать вашу уверенность?
– Отнюдь нет. Он из области весьма скверной философии, сударь, и притом самой грубой.
– Что ж, я передам ваш отзыв моему сапожнику. Ваш покорный слуга, милостивый государь.
И Председатель Каррьер, в восторге от собственного успеха в сем изысканном обществе, старался отныне бывать на вечерах, где ожидалось выступление философа, чтобы со всею любезностью предоставлять себя в его распоряжение для дискуссии, а затем предъявлять ему свой неизменный аргумент.
Однако история на этом не закончилась. Рассказывают, что графиня де Виньоль, известная обширностью своих прелестей, тонкостью талии и неприметностью принципов, прослышав о таковом диспуте, предложила самолично убедить молодого философа в наличии у него тела при помощи совсем иной аргументации, в коей она упражнялась регулярно и, по слухам, достигла такого совершенства, что сыскать ей равных было делом весьма непростым. Встретившись с г-ном де Лангенхаэртом, она сделала первый шаг ему навстречу, потом оттолкнула, потом подала надежду, потом отняла, потом улыбнулась, потом надула губки, так что через несколько дней подобных маневров философ без колебаний явился по приглашению графини на философский сеанс в ее будуаре.
Сеанс состоялся, затем повторился, а затем стал повторяться еще и еще. Не только не встречая ни малейшего возражения своим тезисам, графиня вдобавок обнаружила в том, кого готова была счесть своим противником, столь восхитительную для них поддержку и основы столь прочные и несгибаемые, что была этим совершенно обескуражена и покорена.
Трепеща и робея, она осведомилась у любовника, каким образом мог он так будоражить ее тело, не имея его сам, и как ему удавалось так распалять ее плоть, будучи при этом бесплотным. Он кратко разъяснил ей, что все это не более чем ощущения, чем вполне ее убедил и сделал горячей сторонницей его философии. Отныне величайшая кокетка Парижа объявила себя противницей материальности, что при ее репутации звучало по меньшей мере странно, и люди, пожав плечами, стали поговаривать о том, что теперь у графини вслед за плотью забурлили и мозги».
Таковы, судя по всему, были теоретические достижения первого года парижской жизни. Ибо, следуя хронике Сент-Иньи, мы заключаем, что первые тезисы Гаспара Лангенхаэрта касались главным образом восприятия. И только на втором году своего пребывания в Париже, продвигаясь все дальше в своих рассуждениях, он создает окончательную теорию философского эгоизма: «Я сам являюсь творцом Вселенной».