Секс, смерть и галоперидол. Как работает мозг преступника. Судебная психиатрия как она есть - стр. 1

Раз уж вы держите в руках эту книгу, значит, вас чем-то привлекает мир психики человека в целом и психиатрия в частности. Возможно, вам интересно, почему люди ведут себя так, а не иначе, или вы увлечены изучением особенностей психологии преступника? А быть может, вы хотите понять, когда нужно обратиться к психиатру, или помочь близкому человеку… В любом случае, добро пожаловать!

Эта книга не учебник по судебной психиатрии и не научный труд. Я даже заранее хочу попросить коллег, которые будут ее читать, не относиться слишком уж строго к формулировкам – все-таки это популярная литература, ее задача – скорее просветить, нежели научить. Здесь вы найдете описания клинических случаев, которые я встречал и продолжаю встречать в своей практике. Некоторые из них стали классическими в нашей науке – все локации и персонажи не вымышлены, это абсолютная правда, сохранены даже место и время описываемых событий.

Мир психиатрии вообще и судебной психиатрии в частности необычайно увлекателен. Как по мне, так это настоящие «игры разума». Перед специалистами всегда стоит задача «вскрыть» сознание обвиняемого, причем без использования каких-либо инструментов – только интеллект врача против интеллекта его оппонента. Это настоящие шахматы, и цена поражения – несправедливое решение, наказание невиновного или, наоборот, оправдание преступника. На врачах лежит и моральная ответственность, и социальная, и медицинская. Судебные психиатры не только проводят экспертизы, но и лечат тех, кто был признан невменяемым и оказался на больничной койке вместо тюремных нар.

Несколько слов о том, как экспертиза происходит и как система в принципе устроена. В разных странах процессы отличаются, конечно, да и уголовное законодательство может довольно сильно варьироваться. Но общие черты есть везде, поскольку главный вопрос, стоящий перед экспертами, – о вменяемости обвиняемого или подозреваемого. Если человек признаётся «невменяемым», то ему нельзя «вменить в вину» совершенное им преступление. И значит, такого человека нужно не помещать в тюрьму, а лечить в больнице (конечно, если есть необходимость в изоляции от общества – бывает, что пациентов суд отпускает на амбулаторное лечение, если речь идет о незначительном правонарушении).

Давайте по порядку. Итак, возможно проведение психиатрической экспертизы подозреваемого (то есть пока еще не подано обвинительное заключение и идет расследование), и тогда психиатров спрашивают чаще всего о двух вещах: страдает ли подозреваемый психическим расстройством и может ли он предстать перед судом в своем текущем состоянии. То есть понимает ли он, что такое суд, кто такие адвокат, прокурор и судья, зачем это все вообще нужно и какова его личная роль в процессе. У меня был пациент, который все знал и понимал, но считал, что идет на суд, чтобы заявить о своей идеологической позиции и объяснить судье, почему в стране нужно срочно менять политическую систему. Хотя при этом он знал, кто такой судья и адвокат. В результате пациент был признан неспособным предстать перед судом.

После подачи обвинительного заключения суд может задать еще один вопрос: может ли обвиняемый нести ответственность за совершенное преступление? То есть мог ли он отвечать за свои поступки и удержаться от их совершения в тот момент, когда он, собственно, преступил закон.

В ряде стран (в США, большей части Европы и Азии, Австралии и других) система выглядит именно так, и психиатрическое заключение подается с ответами на эти три (в сумме) вопроса: болен обвиняемый или нет, может он предстать перед судом или нет, несет ли ответственность за свои деяния или нет. В странах бывшего СССР, в Восточной Европе, Китае и некоторых регионах Африки судьи задают экспертам множество разных вопросов, на которые не всегда можно дать обоснованный ответ. И заключение психиатрической экспертизы выглядит иногда как небольшая книга – столько приходится писать экспертам, чтобы обосновать свою точку зрения перед судом. Во время работы в России мне приходилось встречать вопросы о необходимости изолировать пациента, о предполагаемом сроке лечения, однажды даже спросили, по какой статье судить, – а это, мягко говоря, не совсем в компетенции врача. Но в основном, конечно, все сводится к трем описанным вопросам.