Секс-опекун по соседству - стр. 29
Вот сейчас начнётся главное веселье. Но вместо эйфории по телу пробегает озноб.
– В чем дело?! – орет Николай, собственнически прижимая меня к себе. – Не видишь, занято! Пошел вон!
Тамерлан молчит, цепким взглядом осматривает комнату и постель, а самое главное разбросанные шмотки. Морщится так, словно лимон проглотил.
– Что такое? Не ожидал, что я успею отсосать другому? – спрашиваю ошарашенного Тамерлана.
Мне даже кажется, что на его лице мелькнуло разочарование. Или боль? Тамерлан сжимает кулаки, затем разжимает, а Николай продолжает орать.
– Я сказал, вышел!
Тамерлан берет себя в руки и уже более спокойно произносит:
– Аллу Мельникову ждут в полиции по обвинению в хранении и распространении наркотиков. Сейчас она уйдёт со мной.
– Где ордер? – не отстаёт парень, щупая меня за зад.
– Оставил в машине, – отвечает Тамерлан, не сводя с меня агрессивного взгляда. – Алла…
– Я никуда не пойду, не видишь, я влюблена в нового любовника, и мы продолжим заниматься страстной любовью в этой страстной постели! – что я несу? Но надеюсь, что он не такой дурак, чтобы прилюдно набрасываться на сына мэра?
В подтверждении своих слов накидываю на Николая обнаженную ножку, мелькая задницей, показывая, что мне тут вполне комфортно. Надеюсь на то, что Тамерлан уйдет в закат, как это сделал два года назад.
Только никак не пойму, почему эти мысли вызывают острую боль в груди? Агония – это хорошо, действует отрезвляюще.
– Не волнуйся, – хрипит Тамерлан, быстро и решительно подходит к кровати и, завернув меня в одеяло, резким движением закидывает к себе на плечо, как первобытный человек. – Теперь твоим любовником будет правосудие.
Николай еще что-то орал вслед, а я только и успеваю, что схватить сумку и продолжать висеть на плече этого неотесанного гиганта.
Неужели даже это его не отвернуло?
– Отпусти, а то я все папе…
– Расскажи, и он снова упечет тебя в клинику, раз я не справляюсь, – рычит мужчина так пугающе, что я на мгновение сжимаюсь.
Нельзя показывать свой страх! Животное это сразу почувствует. Надо надавить на больное, сказать то, что может ему не понравиться.
– Да ты просто ревнуешь, что я самозабвенно сосала не тебе. И его член больше твоего! – смеюсь я, пока он заталкивает меня в машину. Затем садится сам и куда-то везет.
Долго так, не в сторону Москвы, от чего становится крайне не по себе.
Чего это он задумал?! Что за тяжесть в груди?
Почему у меня ощущение, что между нами словно нависают темные тучи? Или все же…
– Мы куда? – все же решаю спросить, когда времени проходит уже прилично.
Тамерлан молчит, его напряженное состояние я вижу по шее и скулам, которые готовы лопнуть, как и пульсирующая на виске венка. Кажется, дела, Аллочка, наши плохи…