Секреты, которые мы храним. Три женщины, изменившие судьбу «Доктора Живаго» - стр. 3

Мы жили недалеко от здания Агентства. В плохую погоду можно было добраться до работы на трамвае или автобусе, а в хорошую – пешком. Большинство из нас жили недалеко от центра: в районах Джорджтаун, Дюпонт, Кливленд Парк и Катедрал Хайтс. Каждая из нас жила в полном одиночестве в настолько маленькой комнатушке, что, вытянувшись в ней во весь рост, можно было темечком головы и пальцами ног прикоснуться к стенам. Мы жили в последних, вскоре исчезнувших общежитиях на Масс-авеню с двухъярусными кроватями и комендантским часом, начинавшимся в десять тридцать вечера. У многих из нас были соседки по комнате – девушки, которые тоже работали в государственных организациях. Наших соседок звали именами вроде Агнес или Пег, и они всегда оставляли в раковине в ванной свои розовые пластиковые бигуди, на кухне испачканный в арахисовой пасте нож для масла и плохо заворачивали в бумагу гигиенические прокладки, которые выбрасывали в небольшую мусорную корзину, стоящую около раковины.

В то время одна лишь Линда была замужем, да и та совсем недавно. Замужние женщины не оставались машинистками надолго. Некоторые работали до тех пор, пока не забеременеют, но, как правило, только на руке появлялось обручальное кольцо, они тут же увольнялись. Обязательно устраивали проводы, на которых в комнате для отдыха персонала мы ели торт, купленный в магазине Safeway. Мужчины иногда заходили на кусочек торта и говорили, что им очень жаль, что дама увольняется, но мы замечали, что их глаза горят при одной только мысли о том, что на освободившемся месте появится новая, более молодая девушка. Мы обещали друг другу не терять связь, но после свадьбы и рождения ребенка они переезжали в далекие пригороды – в районы Фэрфакс, Александрию или Бетесда, куда нужно было ехать на такси или на автобусе с двумя пересадками. Туда можно было съездить один раз для того, чтобы поздравить с рождением первого ребенка, но после этого шанс снова увидеться становился крайне низким.

Большинство из нас были одинокими и ставили карьеру выше личной жизни, в чем, как нам неоднократно приходилось объяснять своим родителям, не было никакой политической декларации или позы. Бесспорно, мы гордились тем, что окончили колледж, но с каждым новым годом, посвященным карьере, а не детям, нам самим становилось все более непонятным наше упорно незамужнее состояние и желание жить в городе, построенном на болоте.

Летом в Вашингтоне была высокая влажность, словно под мокрым одеялом, а комары были яростными и полосатыми, как тигры. Накрутишь с вечера волосы, но, как только выйдешь утром на улицу, они тут же сдуваются, как проколотые шины. В трамваях и автобусах чувствуешь себя как в сауне, и еще там пахло гнилыми губками. За весь день потным и разбитым не чувствуешь себя только стоя под холодным душем.