Секретный дневник доктора Уотсона - стр. 42

Экскурсия продолжалась по бессчетному количеству апартаментов, пока мы не оказались в сердце дворца, Тронном зале. Здесь на самом деле стоял трон императора – или бога.

Рост Петра составлял почти семь футов, поэтому и трон, и зал не уступали размерами римскому или греческому храму. Я легко мог представить, что первым желанием любого подданного было пасть здесь ниц, чтобы выразить покорность царю. Это место легко принижало каждого человека и заставляло его следовать за Петром, которому не приходилось компенсировать рост волей и интеллектом, как некоторым другим императорам[11].

Нам доводилось видеть изображения Николая II. Судя по ним, это был человек немного ниже среднего роста. Он примерно равнялся по росту нашему монарху; когда оба были моложе, то выглядели почти как близнецы. Судя по истории правления, Николай явно не отличался прозорливостью суждений или даже простым здравым смыслом.

Неоспоримый факт состоял в том, что Николай II являлся самодержавным царем всей Руси, точно так же как Георг V являлся королем-императором страны, где сохранялась конституционная монархия. Но каков этот человек на самом деле? Какова его жена, царица? Соответствуют ли рассказы действительности? Точна ли информация в прессе? Справедливо ли его называли кровавым Николаем? Была ли царица одурачена – или что похуже – этим мерзавцем Распутиным? Как императорская чета на самом деле смотрелась в этом зале, больше напоминающем лондонский вокзал Виктория? Наполняли они его мистической помпезностью царского величия – или чувствовали себя униженными, поскольку внутри были лишены настоящего величия?

Мы знали, что должны оставить эти вопросы без ответа до личной встречи с царем и царицей. И многое, конечно, зависело от того, удастся ли нам прожить достаточно долго, чтобы эта встреча состоялась.

Мы медленно шли назад к нашему охраняемому автомобилю и размышляли об увиденном, а за нами внимательно наблюдал Стравицкий, словно пытаясь оценить наше впечатление. Не знаю, следил ли он за нами из интереса или по поручению своего начальника Рейли. Но увиденное произвело глубокое впечатление и на Холмса, и на меня. Ведь царь Николай и его семья были лишены всего этого неземного богатства и теперь, как бессчетные миллионы русских крестьян, могли только беспомощно ждать решения своей судьбы – или, в их случае, смерти.

Я подумал о цареубийцах, отправивших на эшафот Людовика XVI и Марию-Антуанетту, и провел параллели между этими жертвами и Романовыми. Точно помню, какое уныние меня охватило, когда я думал о будущем императорской семьи, учитывая такие прецеденты.