Секретный агент S-25, или Обреченная любовь - стр. 49

Голоса зашелестели:

– Хорошо тому, кто с золотыми погонами! Гляди, свободно идут, ручки свои не утруждают. Чемоданы – как на дачу – денщики тащат.

Младший унтер-офицер, высокий узкоплечий мужик с двумя лычками на погонах, с крупным лицом, изъеденным оспой, криво усмехнулся:

– Ясно, старшие офицеры – в свой штабной вагон. У них там жизнь приятная, во всем довольстве. Даже кухня есть, в вагоне-то. Котлетки из курей жарят, на масле. Поварихи по ночам постель им греют. А нам на станциях за кипятком в очередях стоять. Когда настанет свобода и равноправие, все в равных условиях будем содержаться. Нам, солдатскому сословию, сахар по три кусочка на день выдали, а старшие офицеры чай будут пить с шоколадом и кофе со сливками.

Рослый, крепкого сложения прапорщик с мужественным лицом, с глубокими морщинами возле рта, делавшими его похожим на Цезаря, стоявший у проходных ворот, крикнул:

– Кто разговоры разводит? Это ты, унтер?

– Чего еще?..

Прапорщик сдвинул лохматые брови:

– Представься, как по уставу положено.

– Младший унтер-офицер Фотий Фрязев!

– Зачем, Фрязев, солдат смущаешь?

– Никак нет, – побледнел Фотий. – Я так, к слову прилунилось.

Прапорщик сунул Фотию под нос шишковидный кулачище:

– Чем пахнет?

– Могилой!

– Правильно! Так что пропаганду не разводить!

– Слушаюсь, господин прапорщик! Я совсем наоборот, патриот своей державы, против евреев и тому подобное.

Прапорщик строго оглядел солдат и громко представился:

– Я сопровождаю тех, кто едет в третьем вагоне. Зовут меня Сергей Витальевич Шлапак. Направляюсь, как и вы, на передовую. Можете обращаться, но только при крайней необходимости. Скажем, заметили шпиона или агитатора, то вяжите и волоком ко мне. Разумеете, герои?

Унтер, назвавшийся Фрязевым, заискивающе улыбнулся:

– Так точно, господин командир! А обо мне плохого не думайте. Я ведь не какой-нибудь жид пархатый вроде этого, – ткнул пальцем в сторону невысокого мужичка с большими печальными глазами и в шинели. – Я не развожу антимонию. Я за веру и престол, за созыв Думы, как об том в газетах нынче пишут.

Шлапак строго сказал:

– В газетах?! Ты читаешь газеты? Ты кто? Профессор кислых щей? Или – тьфу! – бакалавр? Ты есть русский солдат. И у тебя в мозгах должна быть только служба, а не дрянь, которую газеты вбивают в пустые головы. Понял? Увижу с газетой – всю грамоту, как мусор, из твоей башки вытрясу. Эту гадость разрешаю брать только в одно место. Ну, скажи, в какое?

Фрязев бессмысленно вытаращил глаза:

– Не могу знать, ваше высокоблагородие!

– Газеты, унтер, можешь употреблять только в гальюне.