Секретная бухта в Хорватии - стр. 9
Мэдди догадывалась, что за этим последует огромное «но».
– Но нашей галерее нужны картины, в которых… – Он покачал головой. – В этих нет оригинальности, изюминки. Им не хватает je ne sais quoi, то, чего словами не опишешь, то, что выделяет произведение искусства среди остальных. Это может передать лишь художник. Когда смотришь на такую работу, понимаешь, что это могло выйти только из-под его кисти. Как с певцами, например. Уж прости меня, но я гораздо старше тебя, поэтому приведу в пример Карли Саймон. Ты слышишь ее голос и сразу понимаешь, что это она. Ее голос – это ее уникальность. Вот что я ищу в картинах.
Они, безусловно, очень красивы, но я не вижу твоей души. Я не вижу в них тебя. Мэдди, позволь дать тебе совет. Отправляйся в новое, неизведанное место. Забудь все, чему тебя учили, все, что знаешь. Нарушь правила, экспериментируй, и, самое главное, рисуй от всего сердца.
Рисуй от всего сердца. Мэдди закатила глаза, представляя картину в духе Сальвадора Дали: огромная кисть пронзает красное сердце, позади – пустынная равнина, алые капли падают на желтый песок. Рисуй от сердца. Ну и как это понимать? Кто-нибудь говорил такое Пикассо, Родену, Ван Гогу? Мэдди поморщилась. Не то чтобы она стояла с ними в одном ряду…
Девушка сидела в кофейне и попивала капучино, расстраиваясь, что поддалась порыву утопить свое горе в таком дорогом напитке.
– Бо-оже, – протянул голос, принадлежащий кому-то из высшего класса, кто сел позади нее. – Ну и посмешище. О чем только Генри думал?
– Ты про ту девчонку, что только что вышла? Милое платьице, ну прямо Тулуз-Лотрек.
Мэдди сжала фетровый беретик, что лежал у нее на коленях.
– Это друг Генри его попросил. Он рассказал, когда записывал в ежедневник время назначенной встречи.
– Думаешь, он ее принял? Нет же? Вся галерея бы под откос пошла.
– Вряд ли. Судя по ее виду, он с позором ее выгнал. Когда она пришла, я уже была готова сказать ему, что он зря тратит свое время. Типа серьезно? Ты слышала, как она разговаривает?
Другая девушка расхохоталась.
– Ага. Заурядная дура.
– Ш-ш, так теперь нельзя говорить, вдруг оскорбишь кого. Наверное, теперь и слово «посмешище» кого-нибудь ущемит.
Девушки рассмеялись, упиваясь своим превосходством, а Мэдди покраснела, чувствуя, как жар приливает к щекам. Она, наверное, выглядела как перезрелый рождественский эльф. Она схватила берет, натянула его себе на голову и повернулась. Одна из девушек подняла на нее взгляд, и ей даже хватило совести ахнуть.
– Мы, посмешища, – начала она, – не можем похвастать принадлежностью к высшему классу, но зато мы говорим то, что думаем, и не позволяем каким-то надутым и высокомерным идиоткам себя оскорблять. Не у всех мамочки и папочки разбрасываются деньгами. А раз вы позволяете себе так обсуждать людей, вам не помешает вернуться в школу и поучиться хорошим манерам. Вам должно быть стыдно.