Секрет виллы «Серена» - стр. 4
– Carlito é stanco[6], – вставляет Олимпия. Иногда она говорит с Эмили только по-итальянски, а иногда демонстрирует довольно неплохое владение английским, хоть и разговорным.
– Чарли! Малыш! – Голос Эмили мгновенно меняется. Пэрис, наблюдающая за этим с порога, думает, что лицо мамы всегда становится безвольным и повисшим, как мешок, когда она смотрит на своего младшего ребенка. Пэрис больше устраивает, когда оно напряженное и оживленное, а все эмоции на нем заранее известны, как это было в золотую пору до рождения Чарли. Когда они жили в Лондоне.
– Хочу шоколад, – требует Чарли тем жалобным тоном, который, как оказалось, работает на двух языках.
– Малыш, – говорит Эмили, – мы договаривались: один маленький кусочек после обеда. А что у нас на обед? Паста? Яичница?
Это бесполезно. Рот Чарли становится квадратным, и он начинает выть в недавно отреставрированный потолок, что ему нужен шоколад и он хочет его сейчас, сейчас, сейчас. Ни он, ни Олимпия не считают нужным упомянуть два батончика Kit-Kat, которые он съел в машине.
Пэрис выскальзывает из комнаты как привидение. Когда она была маленькой, шоколад они получали только как угощение на день рождения или Рождество. Она все еще помнит вкус шоколадных монет, которые они находили в рождественских чулках. Молочный, странный, вообще непохожий на нормальный шоколад. Если подумать, он мало чем отличался от итальянского. Мама говорит, что итальянский шоколад лучше, чем английский, потому что в нем меньше добавок. И Пэрис понимает, что именно добавки делают его вкусным. Она представляет итальянский шоколад, упакованный в синие и серебряные мешочки, перевязанные бантами, и батончики Mars, такие же твердые и яркие в своем черно-красном наряде, как сам бог войны. Аж слюнки текут. Кажется, что завтрак (три идеально очищенные виноградинки и хлебная палочка) был очень давно, но она пообещала себе больше ничего не есть. Более того, это такая сделка. Если она не будет есть, все станет лучше. Мама перестанет трястись над Чарли и игнорировать всех вокруг, папа будет приезжать домой чаще, а Сиена просто куда-нибудь уедет. Все это связано каким-то сложным образом, который она не очень понимает из-за этого грызущего чувства голода в животе. Чувства, которое, каким бы неприятным оно ни было, стало ей почти компанией, почти другом.
Пэрис подходит к двери кухни, когда комариный писк «веспы»[7] возвещает о прибытии Джанкарло. Худой и почти пугающе темный, он ухмыляется Пэрис, прежде чем громко позвать Сиену. «Не беги, – молча наставляет она сестру, – заставь его хотя бы слезть с этого чертова мопеда». Но восторженное