Секрет виллы «Серена» - стр. 11
В отчаянии Эмили печатает цепочку ключевых слов о Тоскане: свет, жара, оливковое масло, высушенный на солнце, вино, терракота, холмы, виноградные лозы, пьяцца, антипасто[22], пасторальный, нетронутый, капучино. Потом она пытается собрать их в изящные, мечтательно-грустные предложения: «Мы ели антипасто под виноградными лозами на пасторальной пьяцце», «Высушенные на солнце томаты с каплей оливкового масла первого отжима – это идеальное антипасто», «Капучино на утренней жаре посреди красивой местной пьяццы». Она стонет и нажимает «Удалить», «Удалить», «Удалить». Потом печатает другой набор слов: дерьмо, козел, мерзавец, ублюдок, идиот.
Солнце печет ей шею сзади, поэтому она крутится в кресле, пока не оказывается в тени прекрасной, пасторальной и так далее и тому подобное виноградной лозы. Гроздья болтаются перед ней словно иллюстрация изобилия (хотя она знает, что на самом деле их еще нельзя есть, потому что они кислые и твердые). Две охотничьи собаки с колокольчиками на шеях продираются сквозь подлесок и исчезают за стеной дома, занятые своими делами. Ящерица загорает на раскаленных камнях, прикрыв глаза в доисторическом спокойствии. Эмили тоже закрывает глаза и думает о муже: «Он бросил меня, он бросил меня».
– Я не бросаю детей, – любезно объяснил Пол, когда она наконец дозвонилась до него поздно ночью в пятницу. – Я бросаю тебя.
– Но почему? – спросила Эмили в сотый раз.
– Наш брак окончен, – произнес Пол так, словно это был неоспоримый факт, который Эмили упорно отрицала уже какое-то время.
– Как ты можешь так говорить? Мы еще даже не выяснили всего.
– Эмили, – сказал Пол внушительным голосом, – я не хочу больше это обсуждать.
– Не хочешь? Ну а я хочу! Ведь это ты только что говорил мне, что семнадцать лет нашей совместной жизни окончены. Не думаешь, что я заслуживаю объяснений?
– Не впадай в истерику, Эмили.
– Я не истерю, – сказала Эмили. – Я, черт возьми, в ярости.
Затем она бросила трубку и следующие два часа провела в попытках дозвониться до него опять. Его телефон был выключен. В панике она позвонила его родителям в Портсмут – «Ни Дерек, ни Антея не могут ответить на ваш звонок в данный момент», – потом его брату в Грейвсенд.
– Но сейчас глубокая ночь, Эмили, – повторял Энтони.
– Я знаю. Твой брат только что ушел от меня. Мне нужно поговорить с ним. Ты знаешь, где он?
– Но сейчас глубокая…
Она повесила трубку и села в темной, с открытыми балками и гигантским камином, гостиной виллы «Серена», пытаясь ровно дышать. Затем Эмили отправила Полу (ублюдок!) сообщение и написала ему письмо на почту. Потом удалила его и отправила письмо Петре. Пошла на кухню и налила себе большой бокал вина. Пить было трудно, потому что горло словно сжалось, но она продолжала, глоток за глотком. Почему Пол ушел от нее? Они были счастливы вместе, разве нет? «Конечно, переехать в другую страну было непросто, ведь это было ожидаемо», – повторяла она себе. Ладно, Италия была ее идеей, но ведь Пол определенно задолжал ей после интрижки? И он выглядел довольно счастливым; это вполне совпадало с его представлениями о жизни (вилла в Тоскане, лыжи в Клостерсе