Секрет покойника - стр. 10

Так же, как и его.

Без предупреждения он что-то кидает мне в руки. Мое тело давно сделалось медлительным и неповоротливым, но реакция в нем еще сохранилась. Я ловлю брошенное одной рукой и разжимаю кулак.

– Рядом с телом нашли вот это.

Ожерелье. Оно легко поместилось на моей ладони. Ажурная паутина из блестящего нового золота, в центре Константинова монограмма Хи-Ро в окружении бусинок красного стекла. Судя по разорванным звеньям цепочки, его сорвали с чьей-то шеи.

– Оно принадлежало епископу?

– Слуга утверждает, что нет.

– Значит, убийце?

– Или же его туда намеренно подбросили. – Он издает нетерпеливый вздох. – Это вопросы, Гай, на которые я хочу получить ответы.

Ожерелье холодное на ощупь – амулет мертвеца, который мне вручили вопреки моему желанию. Я продолжаю сопротивляться.

– Я ничего не знаю о христианах.

– Неправда, – возражает Константин и прикасается к моему плечу. Когда-то это был естественный, дружеский жест. Сейчас его рука равнодушно тверда. – Ты знаешь достаточно, чтобы понимать, что они враждуют как коты, зашитые в одном мешке. Если я отправлю выяснять случившееся одного из них, половина их тут же объявит его схизматиком и еретиком. Тогда вторая половина поспешит обвинить в том же самом первую.

Император качает головой. Хотя он и бог, даже он не в состоянии постичь тайны церкви.

– Ты думаешь, что его убил христианин?

Похоже, мой вопрос застает его врасплох. Константин растерян. Я почти верю в его искренность.

– Помилуй бог. Они плюются и царапаются, но зубы в ход не пускают.

Я не спорю с ним. Я ничего не знаю о христианах.

– Но люди начнут строить догадки. Кто-то скажет, что убийство Александра – это преступление против всех христиан, которое совершили их ненавистники. Эти раны еще не зарубцевались, Гай. Мы пятнадцать лет вели гражданскую войну, чтобы объединить империю и восстановить мир. Нельзя допустить, чтобы сейчас она распалась.

Константин прав в своем беспокойстве. Он построил город в спешке. Цемент еще не затвердел, но уже пошел трещинами.

– Через две недели я ухожу в поход. Через два месяца я буду далеко отсюда, в Персии. Я не могу оставить это дело нерешенным. Мне нужен кто-то, кому я могу доверять и кто может быстро разрешить эту загадку. Прошу тебя, Гай. Ради нашей давней дружбы.

Неужели он думает, что способен повлиять на меня? Ради нашей дружбы я делал такие вещи, за которые даже бог по имени Христос при всей его снисходительности не простил бы меня.

– На следующей неделе я собирался домой, в Мёзию. Все уже готово к отъезду.

На его лице появляется выражение, подобное тоске по прекрасному прошлому. Его глаза туманятся воспоминаниями.