Секрет моего начальника - стр. 21
– Ты только этим и занимаешься вообще-то, – буркнула Арина.
– Да я высказываю вслух меньше четверти того, что приходит в голову. Потому что взрослее, опытнее и мудрее тебя.
– И от скромности не умрешь.
– Сама не умру и тебе не позволю, – засмеялась я. Иногда дочь присоединялась. Но с годами стала все чаще ограничиваться улыбкой, а то и вымученной ухмылкой. Чтобы рассмешить взрослого человека, нужен талант, а не просто бытовое чувство юмора. Это я поняла быстро.
Надо же, оказывается, если сосредоточиться, можно дословно воспроизвести разговоры с Ариной. С приятельницей, которая давно живет в Черногории, с которой мы уже и не переписываемся. Сколько же слов было произнесено за жизнь. И большая часть – напрасно. Я говорила одно, дочь слышала другое. Более того, мои поступки она тоже трактовала по-своему. Интересно, а с ровесницами и ровесниками мы тоже существовали в параллельных мирах?
Как же меня задело то, что в глазах собственного ребенка, самого близкого мне человека, я не такая, какой мне хочется быть! А ведь так часто приходилось себя контролировать, ломать, чтобы быть хорошей матерью. Досадно. Получается, могла бы и не маяться? Все равно оказалась бы во всем не права и много в чем виновата? Если честно, мне очень неприятно кудахтать по поводу разного восприятия прожитых бок о бок с Ариной лет. Все сильнее тянет написать правду: она лжет. Просто врет без зазрения совести. И картина мира у нее, попросту говоря, такая, какая ей выгодна.
Когда я окончательно усвоила, что дома ей хорошо, что уходить она не собирается, я это приняла. Не сразу. Хотелось остаться одной. Мне нужен был водораздел, чтобы прочувствовать, что я вырастила дочь. Я. Сама. Вырастила. Все по-настоящему – она может обойтись без меня. Какой-то второй подростковый период намечался – я жаждала самостоятельности, рвалась делать все, что взбредет в шальную башку, и ни перед кем не отчитываться. Да, еще с собственным замужеством кое-какие иллюзии донимали. Но время шло. Постепенно я смирилась. Затем обосновала сложившийся порядок вещей. И наконец, стала готова яростно его защищать как единственно верный. Нет, серьезно, почему человек должен куда-то перебираться из трехкомнатной квартиры в отличном районе, тратить деньги на заведомо худшее жилье? Почему он должен жить один, а не с мамой, с которой дружит? Зачем лишаться спонтанности бытия, когда можно взять и позвать друг друга на бульвар или в кино на последний сеанс? Двадцать первый век на дворе, кому как лучше, тот так и живет. Нам лучше вместе. А порознь не только хуже, но и глупее…