Секрет каллиграфа - стр. 40
Когда Тамим взял ее за руку, ей показалось, что она умирает от счастья. Так они и шли вместе по оживленному рынку.
– Не молчи, – попросила Нура Тамима.
– Мне нравится твоя рука, – сказал он. – Она такая же теплая и сухая, как у моей матери, только намного меньше.
– У меня есть десять пиастров, – сообщила девочка. – Мне не надо тратить их на трамвай, потому что домой я пойду пешком. Какое мороженое ты любишь?
– Лимонное, – ответил Тамим.
– А я «Дамасские ягоды». От него язык становится синим.
– А у меня от лимонного мороженого бывает гусиная кожа, – мечтательно облизнулся Тамим.
Они купили по эскимо и продолжили прогулку. В весеннем воздухе витали цветочные ароматы. Нура поймала себя на том, что насвистывает свою любимую песенку, как это делают мальчики, хотя девочке такое не к лицу.
Теперь они уже не держались за руки, потому что Тамиму надо было нести и корзину, и эскимо. От удовольствия он громко причмокивал, и Нуре захотелось высмеять его. Вскоре на рынке стало так многолюдно, что они разделились и были вынуждены пробираться друг к другу сквозь толпу. Рядом запел слепой нищий, и девочка заслушалась. Она спросила себя, почему у слепцов такие красивые голоса, и тут снова почувствовала свою ладонь в руке Тамима. Нура еще не съела и половины мороженого, а он уже управился! Она повернулась и встретила его улыбку.
– Спокойно, я твой брат, – напомнил он.
У входа на рынок мальчик взял ее за обе руки, и они остановились. Глядя Тамиму в глаза, Нура почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Он привлек ее к себе.
– Брату положено целовать сестру на прощание, – сказал он, прикасаясь губами к ее щеке. – Когда я стану капитаном, обязательно заберу тебя отсюда.
С этими словами Тамим быстро исчез в толпе, словно застыдившись слез, которые текли по его лицу. А месяц спустя на коленях в углу мебельной мастерской стоял уже другой мальчик.
– А где… – Нура прикусила язык, не решаясь произнести имя, которое целый месяц шептала ночами в подушку.
– Ах тот! – догадался мастер. – Он убежал от меня, а несколько дней назад передал своим родителям, что нанялся на греческое грузовое судно. Сумасшедший мальчик!
В ту ночь Нуре вызвали врача. Ее лихорадило еще целую неделю.
А через два года после бегства Нуры к ним в дом постучался видный мужчина в форме. Капитан дальнего плавания, как говорил потом отец. Мать Нуры лежала тогда в больнице с аппендицитом.
Услышав о бегстве Нуры, мужчина улыбнулся и крепко пожал шейху руку.
– Она всегда тосковала по морским просторам, – сказал он.
Эти слова так запали отцу в душу, что он, к большому огорчению матери, часто потом повторял их, даже на смертном одре.