Сегодня – позавчера. Испытание временем - стр. 39

Сам дурак! Ну какие Лёлик и Болик спецы ГРУ? С такой комплекцией? Размер бицепса на скорость полёта пули не влияет. Потому спецы все, как Путин – мелкие живчики.

Со мной в рейд вызвались и два «хохла». Непонятно, зачем? А я не люблю непонятки. Дое… докопаться до них надо!

– А вы зачем вызвались? – деликатно, прямо в лоб, поинтересовался я.

Хохлов двое. Один – обычный парень, белесый, как белорус, взгляд твёрдый, губы тонкие. Сейчас улыбнулся:

– Тут мечта детства вдруг исполнилась. Я из нашего дурдома вдруг оказался в кино «про немцев». Как у Симонова или Бондарева. Кто не мечтал бить немцев своими руками?

– Там могут быть не только немцы. Могут быть совсем не немцы.

Губы парня сжались:

– Пох! Надоело уже – непонятно, кто свои, а кто чужие. Кто прав, а кто козёл?! Тут ясно – тут наши, там – не наши! Наши – со свастиками, террористы-сепаратисты – с красными флагами и георгиевскими лентами. Вот где, командир, веришь?! – Он слова свои закончил криком, рубанув себе по горлу ребром ладони.

– Верю, – спокойно ответил я. И повернулся ко второму.

Этот более сложный персонаж. Если первый парень простой и понятный, как червонец, то с этим сложнее. Бородатый. Может, я ошибаюсь, но это многое значит. Борода ведь не стильная. Не модная. Не в угоду моде отрощенная. Мне, например, ясно, что этот чувачок – работник умственного труда. Не офисный планктон, а именно думающий. Но оторванный от реальности – капитально. Эти двое – полные противоположности.

– Я не знаю, – пожал плечами бородатый, – просто считаю, что это правильно.

– Кем работал до призыва?

– Сисадмин.

– Что ты с ними делал?

– С чем?

– С сисями?

Бородач разинул рот.

– Нет, они тут ни при чём. Я – программист. Следил, чтобы компьютеры работали.

– Понятно. А стрелять ты учился в Конторе?

– Нет. В армии. И ещё мы по выходным страйком занимались. Разрешите вопрос, товарищ командир?

Ну вот. Угадал. Такие вот, как этот, становятся хорошими комиссарами. Если их вовремя не пристрелить.

– Нет, – ответил я. Хотя более чем уверен, что всё одно спросит. Он ведь для этого и пошёл с нами. Я его интересую. Именно я.

– За что вы ненавидите хохлов?

– Ну, ты и чёрт, Борода! – усмехнулся я. – Привал! Давай выясним. Ты сам вызвался, или тебя делегировали? Сам? Понятно.

Дело вот в чём. Такие вот типы, как этот, становятся мучениками, ботанами травлеными или душой компании. Не лидерами, а именно душой. Поэтому придётся мне ему отвечать. Он, гля, олицетворение, сука, эгрегора. Говоря с ним, говоришь как бы сразу с большей частью этих попаданцев, вырванных из привычной среды обитания, оказавшихся в небывалом стрессе, привычно и незаметно для самих себя сложивших эту надличность, а Борода так же привычно стал «управлять сетью». Осознаёт он это? Нет. Так вот у него с рождения повелось. Эмпатия развита.